Гарин так ничего и не решил, когда почувствовал, что капли дождя больше не попадают на него, и, подняв голову, понял почему. Тут уже он и обернулся, и удивился, благо было от чего. Ему доводилось видеть, как майор Столяров обращается с ножом, пистолетом, автоматом, винтовкой… Конечно же, с гранатой. Этот его любимый фокус, «угадай, в какой руке кольцо»… Но Олег и помыслить не мог, что когда-нибудь увидит Михаила с зонтиком.
— Да, — будто подслушав его мысли, подтвердил Столяров. — Мы оба изменились.
Костюм Михаила тоже мало вязался с образом человека, который мог спать на болотной кочке и питаться желудями… а мог и не есть, и не спать. Когда Олег впервые увидел Столярова, на нем был… «Зеленый хирургический халат и марлевая повязка на лице», — подсказала память. Но это было не настоящее воспоминание, а наведенное, фантомное, поэтому Гарин отмахнулся от него. Сталкер по имени Дизель давно в могиле, пусть и тот, кого он называл Палачом, останется в прошлом… Нет, в момент их знакомства в летящем над Зоной вертолете Михаил был одет в спортивный костюм и кеды без шнурков. Не нужно забывать и о таком немаловажном аксессуаре, как наручники. Такова уж была легенда. В Зону майор СБУ должен был попасть под видом уголовника по кличке Камень. После «крушения» вертолета, на поверку оказавшегося такой же фикцией, как уголовное прошлое Камня, Столяров переоделся в брюки и куртку, найденные в рюкзаке одного из «погибших» бойцов. Потом, уже на Янове, он приобрел у перекупщика два защитных комбинезона, переделанных из обычной «Зари». Гарин видел Михаила даже голым, во время обыска на базе «Монолита», куда Столяров пронес «венец», спрятав его на своем теле под обмоткой грязных бинтов. Но никогда — таким как сейчас. В черных лакированных ботинках, к которым не приставала даже рыжая кладбищенская грязь, в строгом темно-коричневом костюме — кажется, даже тройке, в долгополом сером плаще. И с зонтиком. Большим черным зонтом на длинной изогнутой ручке.
— Мы оба изменились, — повторил Михаил, задумчиво изучая лицо Олега. — Ты что, решил отпустить бороду? Зря. Была б у тебя нормальная щетина, а так… Какие-то клочки.
— Зачем ты здесь? — спросил Гарин, в свою очередь поднимая глаза на Столярова. — Пришел выразить свои соболезнования?
— Нет. — А вот лицо Михаила осталось прежним. Волевое, рубленое, с глубокой складкой поперек лба и серо-стальными глазами, взгляд которых трудно выдерживать долгое время. Только в коротко остриженных волосах прибавилось седины. — Соболезнования тебе сейчас не помогут. Вообще никакие слова не помогут.