В любом случае раздумывать времени не было. Не хочет, не может или еще по каким-то причинам ушел, об этом она подумает после того, как встретится с подругой и объяснит той доходчиво, что гадости делать Копейкину не станет. Нужно же образумить Маринку, ее ревность и ненависть до добра не доведут. Можно образумить собственным примером. Вот она, Настя, смирилась с тем, что ее бросил Гурин. Смирилась и с тем, что от нее сегодня ушел Влад. Жизнь продолжается и без них, и без Копейкина.
С такими мыслями Настя подходила к дому, в котором проживала подруга и ее подопечные, не дававшие ей покоя. Чудесный летний вечер только начинался, на скамейках кое-где сидели старушки, люди дееспособного возраста еще торчали на производстве. Особого интереса у старушек Настя не вызвала, они прошамкали ей вслед: «Ходят тут всякие» – и перешли на обсуждение коммунальных проблем.
Настя остановилась у подъезда Копейкина и подозрительно посмотрела на кусты сирени, в которых, по ее расчетам, должна была скрываться подруга. Кусты росли плотно и своими ветками заслоняли проход к дому. Насте пришлось присвистнуть, чтобы Маринка отозвалась. Свистеть по-человечески она не умела, но присвист получился довольно громким. Старушенции обернулись к ней и покачали седыми головами.
Настя не обратила внимания, у нее свои проблемы, у тех свои. Из кустов послышалось «Мяу!». Обычно Маринка гавкала. Это был у них с детства условный знак: «Гав! Гав!» Но кошачий возглас получился таким достоверным, что Настя подумала, подруга решила сменить имидж и тренировалась не один день. Она раздвинула кусты руками и просунула в образовавшуюся щель лицо.
На нее чуть не прыгнула ощетинившаяся кошка, державшая хвост трубой.
Настя едва успела отпрянуть и защититься вмиг закрывшимися ветками. Переводя взгляд по сторонам, она обрадовалась, что никто не заметил ее странного маневра. Выходит, Маринка все еще гавкает, а она просто выбрала не те кусты. Нужно лезть в другие, с противоположной стороны подъезда. Настя подошла к ним и покашляла. Свистеть на этот раз она не стала, мало ли что о ней подумают старушки. После ее «К-хе, к-хе!» кусты с обратной стороны зашевелились, и оттуда послышалась возня.
Как Маринка собиралась оттуда следить за Копейкинской пассией, было непонятно. Оттуда же ничего не видно! Настя вновь раздвинула руками зеленые ветки и сунула голову.
– Тикай, пацаны! Облава! – раздался крик, и послышалось шуршание. Три подростка юркнули в подвальное окно вместе с бутылкой вина, оставив после себя одноразовый стаканчик и краюху хлеба.