Генерал в общих чертах намекнул Нефедову, что у контрразведки есть подозрение, что в ГРУ работает «крот»,[15] поставляющий американцам важную информацию. Для него-то и была разыграна вся эта комбинация.
Игорю стало стыдно, что он вел себя словно истеричная барышня. Он извинился перед Скуловым и заверил его, что постарается хорошо выполнить свою миссию во время завтрашнего полета.
Вторник Игорь провел с отцом. Они еще в начале прошлой недели договорились о встрече.
Когда мотоциклист лихо подкатил к родительской даче, невысокий, коренастый мужчина в старенькой авиационной фуражке чинил крышу сарая. При появлении гостя отец не спеша закончил прибивать очередную планку в рубероид. Вытер руки тряпкой. После чего приветственно помахал сыну.
Двухколесное приобретение Игоря Нефедов-старший разглядывал оценивающим взглядом знатока. Попыхивая трубкой, неспешно обошел «Иж». Скользнул ироничным взглядом по пижонской бахроме, украшающей сиденье. Хмыкнул на яркую переводную картинку на бензобаке: «Тактический знак». Затем с разрешения сына пятидесятилетний мужчина оседлал «стального коня», повернул ключ зажигания, несколько раз покачался на сиденье, пробуя рессоры. И вдруг сразу дал полный газ, с места подняв мотоцикл на дыбы. Распугивая соседских гусей и подпрыгивая на ухабах, лихой ездок понесся вдоль по улице, словно гонщик на трассе мотокросса. Через несколько секунд он скрылся из виду. Рев мотоциклетного мотора затихал где-то за деревенской околицей. Отца не было минут двадцать.
— Ничего аппарат… Годится, — вернувшись весь в пыли, дал свое заключение бывалый ас. — Движок вот только слабоват. У меня в Германии в 45-м трофейный бээмвэшный Zündapp был. Не машина — арабский жеребец!
По дороге к дому отец делился с сыном небогатыми новостями. Сдержанно похвалился, что поставил новую теплицу. Описал свою недавнюю поездку в райком. Почему-то местные жители уполномочили именно отца, а не свою поселковую власть добиваться от районного начальства, чтобы от расположенного в пятнадцати километрах шоссе к их поселку протянули нормальную дорогу, а то во время затяжных осенних дождей и ранней весной сюда можно было добраться лишь на вездеходе.
Впрочем, пенсионер сам был рад любому хлопотному поручению. После отставки его неугомонная натура скучала без настоящего дела.
— Ты бы хоть мемуары, бать, что ли, попробовал писать, — полушутя предложил однажды сын. — С твоей-то биографией книга может получиться поинтересней любого авантюрного романа.
— Мои мемуары здесь никому не нужны, — сердито буркнул отец. — Лакировать жизнь я не хочу, а правду ни один цензор не пропустит. Скажи мне начистоту: можешь ты представить в витрине магазина военной книги на Ленинском проспекте книгу под названием «Воспоминания летчика-штрафника»? Вот в Германии за такую рукопись мне бы действительно неплохо заплатили и издали бы ее хорошим тиражом. Но у меня к немцам после войны такое отношение, что мне их марки не нужны.