Джон, где ты, Джон? — стучало в голове. Она обхватила руками колени и стала вспоминать его улыбку, руки, пытаясь тем самым стереть образ Тома Адамса в своей памяти. Почему ей снится Том? Ее мысли прервал скрип открывающейся двери, и на пороге возникла маленькая фигурка в длинной ночной рубашке.
— Что с тобой, Ники? Тебе приснился плохой сон?
Николь глубоко вздохнула и покачала головой.
— Нет, Лора. Со мной все в порядке. Правда.
— Я слышала, как ты разговаривала.
— Должно быть, это во сне. У меня правда все нормально, но хорошо, что ты пришла и спросила.
— Ты же всегда приходишь, когда мне снится что-нибудь плохое, — сказала Лора.
Это случилось с ней дважды в первые дни их приезда в Галифакс. Страшные сны, сказала она Николь, с чудовищами, которые кричали на нее. Нетрудно догадаться, на кого были похожи эти чудовища. Оба раза Николь убаюкивала девочку на своих руках, пока та не успокаивалась и не засыпала.
— Я думала… — медленно проговорила Лора, подходя к кровати и беспокойно глядя на Николь.
— О чем?
Девочка замялась, но потом сказала:
— А что, если мне опять приснится страшный сон, а тебя здесь не будет?
Я буду, хотелось сказать Николь, но она не могла этого сделать. Ведь это было бы ложью. Как только приедет Джон, она уйдет отсюда. И чем скорее это произойдет, тем лучше, подумала она. Особенно если ей будет сниться Том.
— Здесь будет твой дядя.
Лора ничего не сказала. В каком-то смысле это означало шаг вперед. Николь была уверена, что, если бы этот разговор состоялся до похода на пляж, Лора тут же ответила бы: «Не хочу быть с ним».
— Мама не вернется?
О черт, подумала Николь. Почему так? Почему она должна отвечать на такой вопрос? Почему Эда не сказала ей сама? Или Том? Но чувство справедливости не позволяло ей в чем-либо винить Тома. Он стал в такой же степени жертвой решения Эды, как и девочка.
— Нет, солнышко. Не вернется.
— Почему? Она не любит меня?
— Она очень хочет быть с тобой, — уверенно сказала Николь. — Но мама понимает, что у дяди тебе будет лучше.
Лора забралась к Николь в постель, и та обняла худенькие детские плечики.
— А вообще он, кажется, добрый, — прошептала девочка, и у Николь вырвался вздох облегчения. — Но было бы лучше, — вдруг сказала Лора, — если бы и ты осталась здесь. Ты останешься?
— Ты же знаешь ответ. Не забывай о Джоне. — Николь почувствовала, что больше убеждает себя, чем девочку.
— Знаю. Джон тоже ничего. Может быть, вы сможете забрать меня к себе?
— Было бы здорово, если бы ты стала нашей дочкой, — сказала Николь. — Но думаю, что у твоей мамы другие планы.