В глазах рябило, маячившие перед ней буквы не складывались в слова. Проведя влажной рукой по лбу, Флорри ощутила необычное тепло. Тут дверь открылась, и на пороге появились три знакомые фигуры.
Джерри тут же заметил ее.
— Папа, смотри, Флорри!
Энтони повернул голову. Темные брови внезапно сошлись на переносице. Он смерил ее взглядом и посмотрел на регистраторшу. Арчи же попросту проигнорировал ее.
Джерри выпустил руку отца и направился к ней.
— Смешно, правда? Вы тоже здесь!
— Да, — слабо откликнулась Флорри. Смешно. Почему она не обратилась анонимно в какую-нибудь городскую клинику?
— Мы пришли проверить мою рану, — важно сказал он. — Хотите посмотреть? — Джерри задрал майку и гордо продемонстрировал слегка воспаленную темную полосу в нижней части живота.
Флорри издала какой-то одобрительный звук и едва не задохнулась, когда Энтони опустился в соседнее кресло, а Арчи, оперевшись спиной о его колени, в упор посмотрел на нее.
— Еще раз привет. — Она не могла смотреть на мальчика. Не смела.
— Вам немножко нездоровится? — с сочувствием спросил Джерри, становясь перед ней.
Флорри загадочно улыбнулась. Вполне возможно, что у меня внутри твой брат. Или сестра. Она готова была истерически расхохотаться, но вдруг заметила на себе внимательный взгляд Энтони. Флорри густо покраснела, а затем побледнела. Он не мог ни о чем догадаться, но почему она чувствует себя так, словно у нее все на лбу написано?
— Миссис Барнард! — вызвала регистраторша.
Слава Богу! Флорри встала и пошла к двери кабинета, спиной чувствуя взгляды трех пар синих глаз. Когда вскоре она вышла обратно, Энтони с сыновьями уже не было.
Ребенок. Флорри смотрела в окно спальни, наблюдая за садящимся солнцем, и неловко застегивала на стройной шее золотую цепочку. Опаловый кулон уютно лег на белоснежную кожу, обнаженную вырезом полночно-синего шелкового платья.
Ребенок Энтони. Головокружение заставило ее ухватиться за подоконник. Ты не знаешь наверняка. Еще рано. Результат будет известен только завтра утром. Во всяком случае, так сказал врач.
Ребенок ее и Энтони. Их дитя.
Она медленно отошла от окна и посмотрела на будильник, стоявший рядом с кроватью. Еще двенадцать часов. Двенадцать долгих, невыносимо долгих часов.
Надев открытые босоножки на невысоком каблуке, она взяла билет, лежавший на туалетном столике, и положила его в сумочку. Затем без особого интереса посмотрела в зеркало и удивилась тому, что вполне прилично выглядит. Большие безмятежные серые глаза, гладкий лоб, не изборожденный морщинами тайной тревоги. Ее жизни грозит крах, а она спокойно отправляется на танцы и в ус не дует...