— Да, но я позвонила тебе не затем, чтобы… Давай поговорим о более счастливых моментах, — оживилась Барбара.
— Что ты думаешь по поводу развода? — спросила Анна, обнимая колени.
— Ну… — Казалось, что слова даются Барбаре с трудом. — Зачем об этом говорить?
— Просто я знаю, как важен был для тебя брак — в принципе.
— Ну, тогда знай, что я не хотела развода. Но после нашего разговора… Слишком многое было между нами сказано, а сказанного не воротишь. Проблема Дона в том, что он не знает, когда счастлив. Он никогда не успокоится. Правда, в этом, на мой взгляд, виновата партия, которая вдалбливает людям в голову всякую чепуху. Это партия заставила Дона поверить в то, что ему нужны такие вещи, как, например, портьеры в складочку. Или Кэтрин. Все это сидит у него в голове. Но я-то знаю твоего отца. Он не будет счастлив с той женщиной.
Анна не знала, стоит ли ей пригласить мать к себе на новую квартиру. Ей хотелось услышать ее мнение о квартире; она прекрасно знала, что, во всяком случае, наружный вид дома уж точно произведет на Барбару впечатление, как бы она ни старалась скрыть это.
— Но он и раньше не был счастлив, так ведь? Никто из вас не был счастлив.
Любой приличный психолог сказал бы Анне, что тем самым она напрашивается на отповедь со стороны матери. «Зачем так делать? — слышала она призрачный голос Шона Харрисона. — Чтобы лишний раз подтвердить, что у тебя заниженная самооценка?»
— Ох, счастливы, — повторила Барбара таким тоном, словно это было какое-то неприличное слово. — Не будем больше об этом. Давай поговорим про Рождество. Чем ты будешь заниматься? Приедешь ко мне, как обычно?
— Ну, если выбор станет между тобой и Кэтрин…
— Ну, тогда лучше пойти к дьяволу, знаешь ли.
Анна почувствовала, как при этих словах ее мать улыбнулась.
— A «SOS!» выйдет в Рождество? — спросила Мирна у Анны, в то время как Шелли в знак соболезнования повесила на шею Кармен мишуру.
— Еще бы! Рождество — это самая горячая пора. Как раз в это время мы наживаемся за счет распадающихся семей и самоубийств. Количество слушателей нашей аудитории резко увеличивается. Это здорово. Нам поступают очень возбуждающие звонки о смерти…
Она посмотрела на Мирну и вдруг вспомнила:
— О боже, прости меня. Послушай, я так тебе сочувствую… насчет отца.
— Ну… Это не было неожиданностью.
— Я понимаю.
— Я к тому, что он тоже был смертен.
Анна задумалась. Она уже отрепетировала речь о смерти, но сейчас, когда она находилась в своей старой гостиной, был как будто не совсем подходящий момент. Так или иначе, Мирна быстро сменила тему: