- Разумно!
- Еще бы! Цензоры, ввиду своей теплой тыловой жизни, отличаются излишней ретивостью: то половину тушью измажут, то ли письмо и вовсе не дойдет. Да и неприятно, знаешь ли, что твое послание вскрывают и читают посторонние люди.
- Да, действительно…
- Буквально вчера получил письмо от отца - он очень за меня беспокоится. А тут такая оказия подвернулась…
Отец Генриха - профессор политэкономики в Александровском Коммерческом училище, что на Старой Басманной, был единственным близким человеком для моего друга. Мать Генриха умерла от апоплексического удара, когда ему было четырнадцать, а другой родни, кроме полумифических троюродных кузин, у Литусов не было.
- Извини, я верно, не вовремя…
- Чепуха! Я уже заканчиваю! Обожди немного, и мы вместе пойдем в 'Собрание'.
- Ладно, Геня, я никуда не тороплюсь. Так что можешь немного поупражняться в эпистолярном жанре.
- Доброе утро, барон! - Из блиндажа вынырнул штабс-капитан Ильин в свежем кителе, начищенных до блеска сапогах, подтянутый и благоухающий 'вежеталем'.
- Доброе утро, Дмитрий Владимирович! - поздоровался я по имени-отчеству, так как после памятного 'вечера песен' в Штрасбурге, мы, выпив на брудершафт, перешли на новый уровень общения.
- Генрих, я - в штаб! Встретимся за обедом в офицерском собрании! Роту оставите на Кузьменко.
- Слушаюсь, Дмитрий Владимирович!
- Прекрасно! До встречи, барон! - Ильин быстрым шагом углубился в ход сообщения, ведущий в тыл.
- Яков, иди сюда! - окликнул Литус своего ординарца, - костлявого вечно хмурого мужика, который, однако, отличался просто-таки материнской заботой о своем командире.
- Тута я, вашбродь! - Солдат возник откуда-то сбоку, на ходу оправляя гимнастерку.
- Найди мне быстро Кузьменку!
- Слушаюсь… - буркнул Яков. - А как изволите искать? Быстро или шибко быстро?
- Побыстрее!
- Ага… Дык, щас будет… - Ординарец быстрым шагом ринулся на поиски фельдфебеля девятой роты - Федота Кузьменко.
- Ну твой Яшка и фрукт! - прокомментировал я исключительный диалог офицера с подчиненным.
- Зато он вдумчивый и ответственный!
- Рад за вас обоих!
- Спасибо, Саша, - иронично отозвался Генрих. - Однако позволь мне закончить письмо.
Следующие несколько минут прошли в молчании - Литус писал, обмакивая перо в походную чернильницу, а я смотрел на небо, мурлыкая под нос 'Какой чудесный день! Какой чудесный пень…'
- Ну, вот и все! - Генрих тщательно промокнул исписанный лист и, помахав им в воздухе, аккуратно сложил и убрал в темно-коричневый конверт. Разогрел спичкой сургуч, покапал на конверт и припечатал его печатью девятой роты.