Но были и живые: Акимкин с Воскресеньевым, Гусев, великан Степан Степанов с ручным пулеметом в руках, взводный унтер Рябинин с окровавленными бинтами на голове. Всего - двадцать пять человек.
В их числе, слава Богу, был и Кузьма Акимыч Лиходеев - грязный, в изорванной гимнастерке с красными от крови рукавами, но с задорно торчащими 'тараканьими' усами на закопченном лице…
Захотелось пить, но фляжка с разведенным вином была пуста. Я потряс ее над ухом, а потом недоуменно оглядел, ища повреждения.
Да нет - вроде цела. Дырок никаких нету…
Когда я успел все выпить?
В изнеможении я привалился к стенке траншеи.
Поскорей бы все кончилось…
Но потом была еще атака… И еще одна… И еще…
Двенадцатая рота отошла во вторую траншею - и снова вражеская атака. Ополоумевшие немцы прорвались и сюда - грянула рукопашная.
Я палил из двух пистолетов - 'браунинга' и 'парабела'. Савка прикрывал меня с дробовиком, еле успевая перезаряжаться. А когда он не успел и чумазый немец попытался пропороть меня штыком - пришлось вспомнить, чему меня учил старший сержант Костырев в учебке морской пехоты. То есть - отбить оружие в сторону и рукоятью разряженного пистолета в лицо, затем - коленом в живот…
Затем наступило короткое затишье, после которого немцы навалились на нас с новой силой…
Как раз тогда мой хозяйственный ординарец предложил забрать наши ранцы из блиндажа, а то как бы чего не вышло…
Это меня в конечном итоге и спасло…
Когда мы в очередной раз отступили под напором превосходящих сил противника, я и получил свою пулю.
Откуда она прилетела - Бог весть…
От несильного удара у меня перехватило дыхание…
Боли не было…
Я попытался сделать шаг, но земля вывернулась у меня из-под ног, и наступила темнота.
6
Заснул я на рассвете, когда солнце уже показалось из-за горизонта.
Хорошо заснул: легко, спокойно и без сновидений…
Проспал, однако, недолго - сестры милосердия разбудили, скоро утренний обход.
Никакой, понимаешь, врачебной этики! Сплошная конкретика…
Меня вообще весьма забавляло то положение, которое занимают в госпитальной структуре сестры милосердия. Дамы ухаживают за ранеными, помогая им сугубо в примитивно-бытовом плане: налить отвар, сделать компресс, поправить подушку или укрыть дополнительным одеялом. В остальном - эти замечательные представительницы прекрасного пола содействуют в написании писем, чтении книг, газет и тому подобной ерунде.
Всю грязную работу по уходу за ранеными выполняют санитары - в большинстве своем уже немолодые мужики-добровольцы. Фельдшера делают перевязки и уколы, а врачи оперируют и осуществляют общее руководство лечением.