Глядя на него, я про себя восхитился педагогическому таланту нашего начштаба.
Макаренко, блин!!!
Сначала поругал и поучил, а потом похвалил и наградил…
Подарки, кстати, были выше всяких похвал: Генриху вручили роскошные золотые часы 'Павел Буре', с дарственной надписью и значком 8-го Московского гренадерского полка на крышке. А мне достались Анненская шашка с красным темляком и орденским значком, и великолепная гитара работы знаменитого русского мастера Роберта Ивановича Архузена - с дарственной же табличкой и полковой эмблемой.
До самого вечера, перебирая струны роскошного инструмента, я пребывал в отстраненно-возвышенном состоянии…
* * *
У меня две новости - одна хорошая, а другая - настораживающая…
Во-первых, моя коллекция пополнилась еще одним экземпляром огнестрельного оружия - австрийским пистолетом Штайр-Ханн модели 1912-го года. Причем вся соль была именно в уникальности новоприобретенного ствола: он был сделан под патрон 9х19 'люгер', а не под стандартный 9х23 'Штайр'.
Помнится, я статейку читал, что Бавария собиралась заказать такие пистолеты в 1916-ом году, но чего-то у них там не срослось…
В этом мире, видимо, стороны достигли консенсуса - об этом свидетельствовала надпись 'Bayerische Zeughaus' на боковине сразу за заводской эмблемой.
Пистолет я приобрел у пехотного поручика - соседа Генриха по палате. Молодой человек, будучи весьма азартен, проиграл в карты несколько больше денег, чем имел - а посему и продал мне свой 'трофей' за пятнадцать рублей.
Что касается 'настораживающей' новости, то она была такова: Эвакуационная комиссия приняла решение о переводе нас с Генрихом для дальнейшего излечения в Москву.
Санитарный поезд ожидался через три дня.
Предстояло то, чего я больше всего боялся - встреча с семьей…
С теми, кто знает меня с детства - от самого рождения до отправления на фронт.
Конечно, рано или поздно это должно было произойти, но случилось очень и очень некстати…
Что делать?
Дабы успокоить нервы, я сел за разборку штайровского пистолета…
1
'А из нашего окна Площадь Красная видна! А из вашего окошка только улица немножко…'
Так, кажется, у дедушки Михалкова написано?
Из моего окошка видны переулки и сады Таганского холма, икрящиеся золотом в утреннем летнем солнце маковки аж двенадцати церквей (Вот уж поистине - 'сорок сорокОв') и сине-зеленую опушку пригородного леса вдали.
Евангелический полевой госпиталь располагается между улицей Воронцово Поле и Грузинским переулком, в который и выходит окно моей палаты.
В Москве начало августа.
Я сижу, облокотившись на подоконник и подпирая голову руками.