В тот момент нам трудно было оценить возможные последствия воздушной атаки. Шесть самолетов подлетели с севера, со стороны холмов, и сбросили в гавань авиационные торпеды. Одна из них угодила в бок торгового судна, стоявшего рядом с плавучим доком. Причал, на котором наши гости оставили свои машины, разнесло в щепки. Ответным огнем с берега было сбито три самолета за три минуты. Хорошая стрельба – 50 процентов попадания.
Я побежал по молу туда, где стояли подлодки. Из громкоговорителей раздалась резкая команда: «Обратить внимание на людей, бегущих по молу. Не упускать их из виду». Иногда во время налета на берег высаживались вражеские диверсанты. Положение мое было достаточно опасным. Время от времени на меня падал синий свет прожекторов. Тогда я махал рукой и пытался улыбаться, чтобы во мне узнали своего. Все закончилось благополучно. Я достиг подводной лодки как раз в тот момент, когда к гавани подходила вторая группа самолетов. Остановился возле вахтенного на мостике и дал приказ открыть огонь из пулеметов. Это был наш первый бой, наше первое участие в боевых действиях.
На берегу пылали пожары, горело и одно судно. Стемнело, и неожиданно стало очень тихо. Я не вернулся на плавучую базу и встречал рассвет на мостике.
Второй воздушный налет застал нас врасплох, когда мы смотрели «Белоснежку и семь гномов» в местном кинотеатре. Зенитная артиллерия открыла мощный заградительный огонь, и фильм сразу прекратился. Мы сидели среди разочарованных зрителей, проклинали немцев и делали вид, что бомбежка нас ничуть не пугает, а лишь немного раздражает. Алжирцы же, напротив, не скрывали своего возбуждения. Они повскакивали с мест и громко требовали продолжения фильма. Однако их призыв не был услышан, и мы толпой вышли на улицу, где едва не задохнулись в клубах дыма, которые испускали высокоэффективные дымовые машины. Эти ужасные чудовища были расставлены по всему фронту и работали весьма исправно.
Ущерб, нанесенный воздушными налетами, оказался не очень велик. Грузовое судно, которое подбили возле сухого дока, бесславно затонуло, и из него принялись откачивать воду. Процесс продолжался три месяца, так что мы успели привыкнуть к этой картине.
В то время как немцы бомбили Алжир, французы ругались, арабы удивленно качали головами, а наш экипаж готовился к новому патрулированию. Погода улучшилась. Мы считали, что пришла пора снова выйти в море.
Однажды командующий флотом увидел из окна гостиницы, как мы со скучающим видом расхаживаем по молу, и приказал немедленно направляться в район между Марселем и итальянской границей. Этот приказ обрадовал нас. В тех водах не дуло крепких ветров и ходило много вражеских кораблей. Мы упаковали свои шорты и штормовки и, окрыленные надеждой, стали готовиться к отплытию.