— Девушку, о которой ты мне рассказывал. Она тебя бросила. И поэтому ты решил вернуться.
Уэсс мотнул головой и вздрогнул.
— Черт возьми, Лу. Ты красивая, упрямая да еще и умная. — Он снова отхлебнул кофе, взял пальто, нахлобучил набекрень шляпу. — Девушка была. Но давно. Буду благодарен, если ты никому о ней не расскажешь. Ведь у каждого мужчины есть гордость.
— Кстати, о гордости… — Лоэтта проводила его до двери. — Можешь объяснить людям, что сам отказался от свадьбы. Я пойму.
Страйкер обернулся. Неторопливо покачав головой, ковбой сказал:
— Когда тебя сбрасывает необъезженная лошадь, остается только одно: отряхнуть штаны и поднять шляпу. И сделать все это как подобает мужчине. Если я и расскажу кому-нибудь, то только правду.
Она чуточку пожалела, что не может полюбить Уэсса. Он этого заслуживал. Лоэтта поцеловала его загорелую щеку. Уэсс моргнул, коснулся в ответ губами ее щеки и сказал:
— Ты настоящая чертовка, Лу.
Она закрыла за Страйкером дверь и посмотрела на другого мужчину, который посапывал на ковре ее гостиной. Прощальные слова Уэсса не выходили из головы. Странно, но Лоэтта начинала ощущать себя «настоящей чертовкой». Хотя и с опозданием.
Лоэтте не пришлось оборачиваться, чтобы взглянуть на гостя. Изабель Пруитт начала говорить прежде, чем замолк колокольчик на входной двери.
— Ты совсем потеряла голову?
— Доброе утро, Изабель. Хочешь чашечку кофе?
— Я пришла не за кофе. Боже, о тебе говорит весь город. Наша Лоэтта пригласила двух… подумать только, двух… пьяных мужчин к себе домой на всю ночь! Господь милосердный, девочка, как это случилось?
Оглянувшись, Лоэтта посмотрела на женщину, которая всегда была лучшей подругой мамы.
— Все в порядке, Изабель.
— В порядке. В порядке! Да, в порядке! Ты понимаешь, что происходит с репутацией женщины, которая по ночам приглашает к себе двоих мужчин?
— Ничего особенного не случилось.
— Конечно, ничего. Если забыть, что у таких женщин, как мы, есть моральные обязательства перед обществом.
Лоэтта очень медленно развернулась:
— Хочешь сказать, у таких старых дев, как мы?
Послышался возмущенный вздох, острый подбородок Изабель задрожал.
— Ах, если бы это слышала твоя милая мама. Она перевернулась бы в гробу. Я промолчала и ничего не сказала Опал, когда ты обрезала волосы. Но когда три года назад ты стала одеваться по-другому, я сказала ей, что очень обеспокоена. Ты изменилась, Лоэтта. И не думаю, что к лучшему. Ни в чем не собираешься признаться себе?
— Изабель, меняться — не значит становиться хуже. Ты тоже можешь измениться. Если захочешь.