– Кормов мало. Денег нет. Зарплату в колхозе не платят полгода. Сыну нужно к зиме одежду, обувь. Пришлось забить поросёнка. Колхоз развалился. Всё дойное стадо перевели. Работать негде…
Они шли, как старые знакомые, не обращая внимания на суету, на белые лари с мороженным. Лишь у одного киоска знакомая незнакомка остановилась, долго рассматривала витрину. Выбрала бутылку дорогого вина.
– Ничто не нравится, – притворно-озабоченно проговорила, когда подошли к высокому крыльцу гостиницы. Андрей удивился: зачем продавцу мяса нужно устраиваться на ночлег. Продав продукцию, должна идти на автовокзал, чтобы отправиться домой. Там встретить брата и мать. Что-то не сходится. А если бы не продала, то нет резона сдавать мясо на хранение, платить за гостиницу. Где-то её видел? Она немного походит на одноклассницу. Мало ли похожих людей?
– Тут бандиты собираются. В прошлое воскресение у соседки деньги отобрали. Если, что скажу плохое, не обращай внимания. Меня зовут Любовь Ивановна Орешенкова. Мы из деревни Семилужки.
– В нашем классе была девочка Люба Давыдова. Мы вместе учились. Походите на неё. Вы не жили в Тасино?
– А где это? – улыбнулась загадочно женщина. – Выпишусь, по магазинам пойду.
Люба взяла ключ у дежурной, подала Андрею большую пустую сумку, выхватила портфель.
– Опять нажрался?! Хотя бы о детях вспомнил! – Люба смотрела ему в лицо и громко говорила: – Я тебя устрою, ты у меня выпьешь, бродяга. – Она добавила такое словцо, что Андрей остолбенел. – Когда, спрашиваю, нажрёшься, алкаш? Все нервы вытянул.
Пареньки в кожаных куртках, сидевшие у столика под большим фикусом, равнодушно отвернулись – привычная сцена. Они и не такое слова слышали и не такие ссоры видели в просторном зале гостиницы. Люба хлопнула Андрея портфелем по спине и пошла к лифту. Он поплёлся за ней.
– Так надо, – улыбнулась хитрая Люба из Семилужков, когда лифт, скрипя и постукивая, пополз вверх. Андрей заглянул в её бездонные глаза, которые становились всё темнее и огромней, понял, что сейчас что-то с ними произойдёт. Она обхватила его шею сильными руками и потянулась к лицу. Он не выпускал из рук свиную голову, сумку, чувствуя, как его губы постепенно немеют, словно только что выпил стакан португальского портвейна. – Наврала я всё. Брат привёз, а сам уехал, устроил и уехал. Не уходи, Андрюша, а? – жалобно и униженно просила женщина, шмыгая носом, -Не узнал? Или шутишь? Как увидела, так чуть не села. Ноги подломились. Стали ватными. Сколько времени прошло. Ты почти не изменился. Давай пообедаем. Сто раз собиралась тебе написать. Ты торопишься? Ну, пожалуйста…