— Значит, воевода? — повторил вопрос Лук.
— Он самый, — кивнул старик. — Воевода Квен собственной персоной, тут уж не ошибусь. Когда еще был старшиной ловчих, заглядывал сюда, случалось. Томленных на углях кур очень хвалил. Но теперь ему не до кур. Большую Тулию собирает иша в Хурнае. И есть тому причина. Беда накатила на Хилан, лишился Текан разом и смотрителя, и старшины ловчих. Смотритель уже вроде бы нашелся, но его еще должен рукоположить иша. А насчет старшины ловчих пока, как мне сболтнули, полные непонятки. Ну в Хурнае и разберутся. А ты-то как? Опять наверх или здесь перекусишь?
— Хватит уже спать, — буркнул Лук. — Пора домой. В Хилан. Вдруг меня старшиной ловчих сделают.
— Это вряд ли, — хмыкнул трактирщик. — Молод больно. Сколько тебе? Двадцать? Восемнадцать? Двадцать пять? Ты, конечно, слегка округлился тут у меня за пару недель, но щупловат для старшины ловчих. Тебе роста прибавить с локоть да силенки впятеро, тогда и пробовать. А то ведь и простым ловчим затопчут. Уж на что, говорят, прошлый ловчий был ушлый детина, и то сгинул.
— Все равно пора домой, — упрямо повторил Лук. — Рассчитай.
Через полчаса Лук вышел из трактира и двинулся в сторону Хилана. За орешником свернул налево, постоял у могилы Неги, обнаружил, что и от Хаппараиджи, и от трупов некуманза остались только пятна отравленной земли, обошел трактир лесом и двинулся по тракту на юг.
— Два медяка, — предложил селянин.
Повозку тащили две крепкие лошадки, между низких бортов были навалены мешки, какие-то ящики. Возничий имел вид степенного здоровяка, которого как ни поставь, все одно будет казаться, что растет из земли, хоть быка в упряжь вяжи да путы накладывай — не сковырнешь. Волосы селянина были острижены под горшок, из-под носа свисали седые усы.
— Предложить что хочешь или купить что? — безжизненно проговорил Лук.
— Да что у тебя покупать-то? — удивился селянин. — Меч мне без надобности, да и обшарпанный он у тебя какой-то, одежонка у тебя простенькая, да еще на пузе зачиненная. Колпак такой, словно ты месяц на земле спал да подкладывал его то под голову, то под задницу. Хорошо хоть не подтирался им. В сапогах по болоту бродил, да не раз. Или еще чем торгуешь?
— Иду, — ответил Лук. — Иду на юг. К морю.
— Понятно, — кивнул селянин. — Помыться решил в соленой водичке? А родители-то знают?
— А при чем тут родители? — не понял Лук.
— Так тебе, зеленоглазый, годков шестнадцать, не больше, — заметил селянин.
«Так, — равнодушно подумал Лук. — Опять зеленоглазый».
— Ты давно в зеркало-то смотрелся? Нет, оно понятно, всякий юнец бородку или усы на лицо мостит, только пока ты молод, она твой возраст почище кожи твоей молодой да стати выдает. Это разве волос? Пух! Юнец и есть.