— Сиват? — удивленно воскликнул Данкуй. — Праздный гуляка? Призрак Хилана? Давненько его не было. Веселенькие времена грядут. Сиват, значит…
— Или ночной бродяга, — кивнул Квен. — Никто, кроме Эппа, не видел его, но я верю своему старшине. Сиват редко являет себя смертным, только в трудные времена, но все описывают его одинаково: на нем ветхая, распадающаяся клоками одежда, у него босые ноги, длинные волосы, закрывающие почти все лицо, колпак с широкими полями, темные, словно влажные глаза. Он остановил Эппа у столба и сказал ему о щите следующее: «Пусть висит».
— Так, может, он сам его и повесил? — воскликнул Кастас.
— Свали эту шутку еще на сиуна Хилана, которого никто толком не видел в последние лет пятьдесят, — проворчал Мелит. — К тому же Сиват не сиун. У сиунов нет имен. Сиват призрак. Я листал старые свитки, упоминания о нем прослеживаются на несколько Пагуб назад. Он проходит сквозь стены, а значит, это призрак. Как он может быть связан со щитом? Сиват-наблюдатель. Кое-кто из прежних летописцев называл его «любопытным призраком».
— Положительно, ярмарка в этом году полна сюрпризов, — с застывшей на лице усмешкой протянул иша. — Сиуны участвуют в состязаниях, да еще умудряются проигрывать в них. Призраки являются старым ловчим среди белого дня. Значит, Сиват… А если все-таки счесть его сиуном? Я слышал, что они тоже появляются там, где хотят, и проходят сквозь стены? Или сиуны упираются в них лбом?
— И что? — почувствовав, что боль в груди становится нестерпимой, едва вымолвил Ирхай.
— Все помнят пророчество мудрецов Парнса? — глухо спросил повелитель. — Брат, что скажешь? Ведь ты любишь разворачивать старые свитки?
— Пророчествам несть числа, — пожал плечами Мелит. — Всегда найдется парочка верных, особенно если разгрести тысячи глупых.
— Я говорю о пророчествах, связанных с сиунами, — повысил голос иша. — Трижды явит себя сиун в течение суток — жди беды.
— Подождем второго и третьего явления, — заерзал Кастас. — Тем более что Сиват действительно не сиун. Сиват — вольный ветер, а сиуны привязаны к кланам или к городам. Все знают, что сиун Хилана — каменный столб. А черный сиун — это сиун Араи. Он уже сто десять лет бродит неприкаянный, со времен последней Пагубы, когда слуги Пустоты сровняли Араи с землей. Время от времени сиуны появляются. Словно смерчи или миражи над волнами Ватара. Но пророчества… Подождите поднимать панику, я удивляюсь, что никто не видел сиуна Харкиса. Кто там…
— Хватит! — рявкнул иша, ударив ладонями по подлокотникам кресла. Вот теперь он был взбешен. Лицо правителя стало белее стен Хилана, губы сомкнулись в неровную линию. Ирхай почувствовал, что его больное сердце проваливается в живот. Все участники Малой Тулии напряглись и замерли.