— Дождем пахнет.
Это были первые слова, которые произнес Слотер после выезда из общественной лечебницы для душевнобольных. Лошади к тому времени протащили фургон уже четыре мили по большаку, и Мэтью сам видел, как на западе клубятся тучи, наваливаясь черным брюхом на землю, и тоже слышал едва заметный характерный металлический запах, предвещающий бурю. Но как это Слотер…
— Вы, наверное, спрашиваете себя, — продолжал арестант, — как я могу ощущать какой бы то ни было запах в условиях, когда от меня самого так… гм… пахнет. Увы, я не всегда был таким. Я каждый раз радовался дню купания и бритья, хотя мне, конечно, не разрешали держать бритву. Но и этих радостей меня лишили, когда врачи так испугались одной моей тени.
Он замолчал, ожидая ответа от Грейтхауза или от Мэтью, но не дождался.
— Хорошее бритье, — продолжал он, будто ведя разговор в палате лордов, — это неоценимое сокровище. Гладкая кожа кресла, облекающая спину просто… просто вот так. Горячее полотенце, от которого пар идет, чтобы подготовить лицо. Теплая пена, пахнущая сандаловым деревом, нанесенная пушистой барсучьей кисточкой. Нет-нет, не слишком много, нельзя же зря тратить такую ценность! А потом… потом сама бритва. Джентльмены, создавал ли разум человека инструмент более совершенный? Ручка — костяная, или из благородного слонового бивня, или твердой древесины ореха, или же сверкающего перламутра. И само лезвие, тонкое, изящное, и такое женственное. Красота, симфония, блестящее произведение искусства!
Он слегка звякнул цепями, но Мэтью все так же смотрел за дорогой, а Грейтхауз не сводил глаз со Слотера.
— Бороды рыжие, каштановые, черные, — говорил Слотер. — Я все их выбривал. Как хотел бы и вас… выбрить. Вас просто необходимо выбрить, сэры.
У Мэтью был с собой мешок под сиденьем рядом с флягой для воды, где лежала его собственная бритва и мыло для бритья. Он соскреб свои бакенбарды сегодня утром, а Грейтхауз обычно несколько дней обходился без этой любимой Слотером процедуры.
Слотер несколько минут помолчал. Мимо проехал всадник в штанах из оленьей кожи и кивнул в знак приветствия. Мэтью снова посмотрел на медленно приближающиеся тучи. Хотя у него и у Грейтхауза были легкие плащи, подложенные вместо подушек на жесткие сиденья, он пожалел, что не взял с собой настоящий касторовый плащ, зная по опыту, что холодный дождь может очень сильно испортить поездку. Но октябрь — месяц непредсказуемый.