Запах вечера (Хмельковская) - страница 32

Сейчас до этого (от этого?) далеко. Венеция вспоминается как далекий сон. Наступили будни. Я карабкаюсь по дням — с одного на другой, — а они все длиннее и скучнее. Я никому не нужна со своими вымышленными проблемами, претензиями и характером. Алкоголь не помогает, сознание либо упорно цепляется за жизнь и отравляет ее, либо полностью покидает тебя, и счастья уже не помнишь, поэтому не веришь в него. Главное, что кроме проблемы сокращения времени, никаких других проблем он не решает. И ты это знаешь.

Из окон офиса в Дрездене виден Цвингер. Ты выходишь гулять и бредешь туда. Зелень, выступившая на куполах и статуях. Мощь и основательность. Барокко. С трудом открываешь массивную дверь и оказываешься в галерее незадолго до закрытия. Который раз ты здесь? Двенадцатый? Тринадцатый?

Ты идешь к ней, вы давно не виделись. Только к ней. Все остальные провожают взглядами тебя, не ты их. Ты знаешь, что увидишь ее за этим поворотом. Медлишь. Радостное предвкушение встречи. Ну, подойди еще к окну, взгляни на дворик Цвингера, а может, ты посмотришь еще и на других? Ну как, ты вполне готова? А как сама выглядишь сегодня? Соответствуешь встрече? Внешне? Внутренне?

«Сикстинская мадонна». Одна из лучших в мире женщин держит Его на руках. И как мно­гое вокруг вдруг показалось неважным. Какой успокоительный свет льется из ее глаз, какую гармонию излучают шея и руки, как мягко ниспадают складки зеленого плаща! Ты садишься напротив. К счастью, в зале почти нет посетителей. Желанное уединение с самым лучшим. Да, она ждала тебя. Как подруга. Поддержать, дать силы. Энергия вливается в тебя. Любовь к жизни наполняет тебя, раздражение ненужным ворохом откатывается на десятый план.

Она обладает необыкновенной силой русских икон. Она любит тебя. Ты ей веришь.

Свидание окончено. Но нет тоски и опустошенности, как после того, как уходят они. Ты радостно улыбаешься, и жизнь продолжается, и жить хочется... Сила искусства? Твой настрой? Здесь это единственное лекарство, потому что в его составе присутствует компонент духовности.

Смотрители закрывают за тобой залы. Ты выходишь на улицу. Жизнь ждет тебя на одной из скамеек Цвингера.

Вечером вы едете к мосту, который здесь называют «Голубым чудом», хотя ты назвала бы его «бледно-зеленой посредственностью». Но, конечно, в начале прошлого века это было чудо. И убери свой сарказм.

Они сидят в ресторане с видом на «чудо» и говорят о работе. Как хорошо, что есть хоть что-то, что выбросили спасательным кругом вам за этот стол, но, кажется, из круга постепенно уходит воздух, и он повисает вокруг тебя тряпкой. Ты равнодушно покачиваешься на волнах. Как странно, что этот человек напротив, который так любит тебя и прилагает столько усилий, чтобы понять, — абсолютно не знает и не понимает тебя.