Хотя многое изменилось и у нас. Праздник? Пожалуй, еще остался. Но люди все чаще забиваются каждый в свою ячейку, погруженные в свои бытовые и материальные проблемы. Становятся чужими друг другу, неохотно идут на контакт, неохотно тратят себя. И этот темп набирается в последние годы все быстрее. Речь идет не о десятилетиях, в которые меняется общество. Оно меняется день ото дня, на твоих глазах. И скоро уже там, у тебя на родине, будет почти — я все-таки настаиваю на «почти», — как здесь. Только без разумности этой системы и порядочности этих людей.
Да, наверное, можно было бы, все-таки, строить жизнь и здесь, идя на компромиссы, корректируя себя. Можно было бы, имея рядом близкого человека, имея любовь как движущую силу, ведь она сильна, как она сильна, твоя любовь! Ты умеешь это — любить. Но это не здесь...
Несовершенство и невозможность опять завели Лилю в тупик. Хотя все это были лишь разговоры с собой. Этой ночью она приняла решение.
В тот день она успела еще в Leopoldmuseum, где насладилась Климтом, Кокошкой и Шиле. На следующий день они отправились с Гердтом во дворец Шоннбрунн — один из обязательных пунктов посещения австрийской столицы. В снегу, который не преминул выпасть, он выглядел потрясающе. Вечером была Венская опера. Они слушали «Летучую мышь». Конечно, впечатлило здание самого театра и богатство убранства внутри. Хотя в ее родном городе стоял не менее потрясающий с архитектурной точки зрения оперный театр, на реставрацию которого у борющихся за власть чиновников не было времени и денег. И красота разрушалась, никому не нужная, никому не принадлежащая. Больно.
Дни в Вене проходили насыщенно, интересно. Она успела посмотреть все, что хотела, насладиться всем, о чем мечтала. Наступил последний вечер. Они ужинали в «Империале». Красота здесь царила на каждом квадратном сантиметре пространства. Со стен смотрели портреты Габсбургов, в бронзовых подсвечниках мерцали свечи, негромко играл рояль.
Наверное, Гердт ждет ответа. Она, как обычно, смотрит сквозь него. Она наслаждается вечером, думает о том, что завтра наконец-то домой, что она обнимет тех, кого любит.
Гердт ждет. Она ничего не говорит ни ему, ни себе. Он приносит ей в номер синюю папку — там необходимые документы. Все, что требовалось с его стороны. Не глядя ей в глаза, он отдает папку и желает спокойной ночи.
4 января все-таки наступает. Снег растаял. Вовсю сияет солнце. Saab мчит ее в венский аэропорт. Все молчат. Check-in. У Лили в руках остается только Annet. Она проходит к огромной стеклянной двери, у которой проверяют boarding gard, дальше, к Gate No 13, идти уже одной.