— Скажите, не было ли в записках Бильского чего-то такого, что могло быть интересным другим лицам?
— Ничего не было, — убежденно заявил Ладынь.
— Никаких мыслей, ценных предложений, выгодных иностранным фирмам?
— Шутите, пан инспектор. Тут даже не о чем говорить.
А может, Ладынь сам придумал исчезновение документов? Но зачем? Чтобы иметь возможность уничтожить их потом, после просмотра, если бы это было необходимо по какой-то причине?… Кортель посчитал эту мысль маловероятной.
— Проявлял ли Рыдзевский какой-либо интерес к запискам Бильского?
— Даже не спрашивал…
В кабинете становилось все жарче. Когда Кортель открыл дверь, из коридора пахнула волна свежего воздуха.
— Я полагаю, что мы еще встретимся, — сказал он на прощание Ладыню и жестом пригласил войти ожидавшую его женщину.
Она была не слишком хороша собой: продолговатое лицо с мужскими чертами, грубая линия губ, накрашенных яркой помадой. Женщина села на стул и тут же достала сигареты.
— Я очень долго ждала, — сказала она. — Я жена Антони Пущака, водителя такси. Не знала, что здесь так долго ждут…
Кортель вспомнил ту девушку, Казимиру Вашко, и подумал, что жена Пущака не имела бы рядом с нею никаких шансов… если бы не деньги отца…
— Я вас слушаю.
Пани Пущак погасила сигарету.
— Извините меня, но дело касается анонимки, — начала она довольно спокойно и внезапно разразилась потоком слов: что она, конечно, любит своего мужа, но жить с ним не будет, если он ее обманывает или если у него руки запятнаны кровью. А деньги… Она не хотела верить отцу, что Антони женится на ней только ради денег, но теперь она все сама видит… Сегодня утром он забрал их общую сберкнижку, хотя они решили, что каждой копейкой будут распоряжаться вместе.
— Я знаю, что я некрасива, — сказала она вдруг спокойней, — а неинтересные девушки не могут слишком много требовать от жизни…
— Может быть, вы начнете все по порядку?
А порядка-то, по словам пани Пущак, никакого нет. Еще перед свадьбой она догадывалась, что Антони ходит с другой девушкой, даже видела его как-то с ней в кафе, но надеялась, что это пройдет. Мать учила ее терпению. «С мужчинами насильно нельзя, моя дорогая». А таксиста вообще не проследишь: у него нет четкого графика работы, всегда может сказать, что ездил далеко. В последнее время он был очень беспокойным, нервным… Вчера он кончил работу в одиннадцать, а когда лег спать, она проверила его карманы.
— Это надо делать, пан инспектор, — заявила она. — И то, что я нашла… — Пани Пущак открыла сумочку и протянула Кортелю серый конверт без адреса.