— Значит, вы приезжали из аэропорта за портфелем?
— Да. Он очень удобен. Мне его подарили в Бельгии, там проводилась научная конференция. Мы были с Рыдзевским. — Он вдруг открыл портфель, показывая, насколько он вместителен, сколько там всяких отделений, закрывающихся на «молнии». — А вот и папка с бумагами. Я полагал, что вы захотите сами взглянуть.
— Да. Вы просматривали эти бумаги?
— Просматривал, — сразу ответил Ладынь, — и… — он вдруг понизил голос, — и рад.
— Отчего?
— Видите ли, я рассуждал так: если эти бумаги исчезли, то есть если их кто-то украл, то последний может найти в них нечто такое, публикация чего причинила бы ущерб…
— Не могли бы вы конкретнее? Кому?
Ладынь был явно недоволен собой.
— Оказалось, — неохотно подтвердил он, — что в бумагах Бильского ничего такого не было, мои подозрения были совершенно лишены оснований и обижали…
— Кого?
— Я не хотел бы об этом говорить. Однако, если вы настаиваете, я просил бы, чтобы это осталось между нами. Мой друг, как вы уже знаете, инженер Рыдзевский, изобрел материал, известный под названием «соляр». Это очень выгодный современный материал… дело не в технических достоинствах. Открытие было сделано через несколько месяцев после смерти Бильского, и ходила даже сплетня, что это был замысел Бильского… Впрочем, Рыдзевский был самым близким к нему сотрудником и его ассистентом… Так что сплетня полностью лишена оснований… В бумагах Бильского нет на этот счет ни одной заметки…
— А может, ее кто-то изъял? — Кортель вдруг почувствовал, что задал лишний вопрос.
Ладынь улыбнулся.
— Бильский был жутким педантом, пан инспектор. Его записки тщательно пронумерованы, впрочем, вы сами увидите. Они, оказывается, преспокойненько лежали в моем столе.
— Кому вы оставляли ключ от стола?
— Секретарю, конечно… Зельской.
— И она и Рыдзевский знали о существовании записок Бильского?
— Да… Я ведь сказал.
Кортель осторожно открыл папку. Надо будет переслать на экспертизу. Ладынь уверен, что забирал бумаги домой, а обнаружил их на работе… Прежде он был уверен… Теперь готов допустить, что он ошибся… Если кто-то выкрал бумаги из домашнего кабинета инженера и отнес их потом в рабочий кабинет, то он рассчитывал, видимо, на рассеянность руководителя института. Вероятно, документы просматривались в перчатках. И к этому причастными могут быть только два лица: Рыдзевский и Зельская… А может, есть и третье: тот, кто мог быть на вилле перед грабителями… Да, но нет ни одного доказательства, что документы были украдены… Может, Ладынь действительно ошибся и оставил их на работе? Тогда зачем он рассказал всю эту историю с Рыдзевским? Он мог бы оставить при себе свои подозрения. Значит, ему для чего-то нужно было рассказать. Кортель почувствовал вдруг ничем не объяснимую неприязнь к Ладыню. Рыдзевский казался ему более симпатичным, чем шеф института.