— Надо было так и сделать, — сухо сказал Кортель. — Может, Казимира Вашко и жила бы еще.
Пущак взглянул на инспектора с испугом.
— Пан капитан, я не виноват! Я ничего не сделал…
— В тот день, когда вы пошли на виллу Ладыня, что сказали жене?
— Что сегодня работаю в ночь.
— Она поверила вам?
— Она мне никогда не верит.
— Где вы поставили автомобиль?
— На площади Инвалидов. Я не хотел подъезжать к чужому дому.
— Не хотели, чтобы вас заметили, — сказал Кортель.
— Я ничего не сделал… Это все через Янку… Она уже несколько раз ездила по городу и искала мое такси. Проверяла, не пошел ли я к девке…
«Она могла и в тот день следить за Пущаком, — подумал Кортель. — А потом… Нет, скорее раньше…»
— Как вы получили анонимку?
— Я нашел ее вчера утром, когда открыл дверцу машины. Она лежала на моем сиденье. Я держу автомобиль около дома.
— Значит, кто-то ночью залез в автомобиль?
— Наверное, кто-то открыл ветровое стекло, — сказал Пущак. — Но я ничего не заметил. Никакого повреждения. Профессиональная работа… — Он умолк, а затем, не глядя на Кортеля, спросил: — Что же мне делать, пан капитан?
— Следуйте точно моей инструкции…
На перекрестке улиц Черняковской и Снегоцкой часто можно видеть подвыпивших гуляк. Ночью, когда уже нет сил добраться домой, они направляются к парку культуры и засыпают там на лавочках или попросту в кустах. Время от времени фары милицейских машин находят их в темноте, но милиция бывает здесь редко, и пьяницы безмятежно спят, не опасаясь вытрезвителей.
В ту ночь, где-то в четверть двенадцатого, двое подгулявших молодых людей, с трудом сохраняя равновесие и лихо напевая песенку о швейцаре и седых волосах, дотащились до угла улицы Снегоцкой и остановились у витрины водочного магазина. Им нужна была хотя бы четвертинка. Они пытались сломать засов на дверях и решетку. Наконец один из них сел на тротуар, заявив, что отсюда никуда не пойдет. Другой кое-как поднял его, пытаясь оттащить в глубь улицы Черняковской. Вдоль тротуара на Снегоцкой, как обычно, стояли автомобили. Парень, который, казалось, несколько лучше держался на ногах, заглянул через стекло внутрь польского «фиата» и даже проверил, не забыл ли случайно владелец запереть двери…
Время подходило к половине двенадцатого. Кортель, спрятавшись в кустах, откуда насквозь просматривалась Снегоцкая улица, с улыбкой наблюдал за этой сценой. На ближайшей лавочке дремали двое мужчин в рабочих комбинезонах.
Вдали он увидел приближающийся свет фар. Такси притормозило на углу Снегоцкой. Водитель хлопнул дверцей и вошел в телефонную будку. Взял трубку, осмотрелся… Двое пьяных, с трудом волоча ноги, уходили в сторону нового жилого района между Черняковской и Горношленской. Вокруг было пусто и тихо… Где-то недалеко раздался звук внезапно затормозившего автомобиля. Водитель такси повесил трубку и быстрым движением запихнул продолговатый конверт в телефонную книжку. Выйдя из будки, он, не оглядываясь, сел в машину. Скрежетнула включенная скорость. «Варшава» развернулась и помчалась на Людную.