И тут я в самом деле подумал о людях. А где ж наш приятель Джонни Мальчик-с-пальчик?
Глянул туда, сюда. Опа — вон беспризорный дробовик, прислоненный к стопке деревянных поддонов.
За спиной зашуршало.
Я кинулся наземь — мгновенная реакция окопного солдата на шум летящего сверху. Но бейсбольная бита все-таки зацепила затылок. Больно! И тряхнуло так, что мой кольт улетел в темноту. А я грохнулся лицом вниз, в хлам, на мешок с чем-то податливым, но плотным вроде цемента. Левую ладонь разодрал о торчащий гвоздь, но поначалу даже и не заметил. Перекатился на спину — как раз, чтобы словить удар по голеням. Ёш вашу мать, больно как! Но все же лучше, чем в лицо.
Надо мною высился Джонни Мальчик-с-пальчик, расчерченный светом на клеточки. Титан в поисках мести.
Видимо, он отошел по нужде, оставив дробовик, — потому, собственно, и был еще жив. Теперь, когда я лежал на спине, подставляя ноги под удары, надо было ему прыгнуть за оружием. Он бы успел раньше и выиграл. Но беда в том, что он уже считал: дело в шляпе. Бита у него, я корчусь на полу. К тому же после унижения на пикнике ему хотелось самоутвердиться. Быстрейший способ сохранить свое лицо — изуродовать чье-то чужое.
Потому он бросился на меня, размахивая битой. Зубы стиснул, глаза кровью налились — оживший кошмар про викингов и берсеркеров. Я полз, стараясь увернуться, подставляя ноги под удары, шарил вокруг в темноте, надеясь нащупать пистолет.
Знаете, у меня прочная душевная связь с отлаженным, надежным кольтом военной модели. Моя рука, судорожно скребущая бетон, ощутила-таки его прохладу. Здравствуй, дружок!
Бам-бам-бам!
Все три — в лицо Мальчику-с-пальчику. Он зашатался, задергался — его здоровенная туша не сразу смирилась с тем, что мертва. Затем шлепнулся навзничь, разбрызгав кровь по пыли.
Готов.
Мертвый Джонни походил на пьянчугу, пожелавшего долизать разлитый по полу коктейль с томатным соком и устрицами.
— Джонни? — позвал Нилл прямо надо мной. — Где ты, брат?
Он глядел из света в темноту, и для него наша с Джонни свара казалась невнятной крысиной возней.
— Он подавился тремя пулями, — ответил я, сжимая оживший кольт.
Потирая затылок, я неторопливо выбрался из-под платформы туда, где преподобному был бы виден направленный на него револьвер. Нилл тут же прижал Молли к себе, загородился ею. А она выглядела что надо, сладкая моя девочка: рот заклеен, руки связаны за спиной, потная, как банка холодного пива перед грозой, из одежды только короткая маечка да шорты. Словно явилась из пошловатых детективных комиксов, которые я обожал в детстве.