Дженнифер Бонжур — жертва войны сект?
Надпись быстро сменяется на:
Подозревается местная секта белых расистов!
И в центре экрана — улыбающееся лицо Баарса. Ветви ив колышутся на ветру, и я понимаю: он стоит перед входом в Усадьбу. Солнце странно отсвечивает на его очках, временами делая стекла полностью белыми.
Или алыми, цвета крови?
— Вы сказали, у вас послание для людей Америки? — спросил репортер из-за кадра.
— Да, — ответил Баарс.
Сколько смирения, унижения в его улыбке! Оттого она кажется почти наглой.
— Да, им нужно знать: наступили последние дни.
— То есть скоро светопреставление?
— Да, но не то, какое вы могли бы себе представить.
Закадровый репортер кинулся, будто собака на кость.
— Вы думаете, Солнце готово поглотить Землю? Полагаете, мир на миллиарды лет старше, чем кажется?
Баарс слегка удивился: осведомленный репортер, надо же! Но мгновенно оправился, на лице снова пророческое величие. За его спиной, на залитом солнцем дворе поднялся гомон, множество растерянных, удивленных голосов. Кто-то выкрикнул громко и близко к микрофону: «Это она! О боже мой — это она!»
Я фыркнул в экран — тоже мне новость!
Я увидел ее, прежде чем оператор сообразил перенаправить камеру. Увидел еще до того, как ее образ предстал перед всей Америкой. Такая стройная, прекрасная — даже в инвалидной коляске. Ступни, кисти рук — кровавые, обмотанные бинтами культи. Улыбается безмятежно и равнодушно, прикрыв веки, как Будда. Стиви, сияя девственно-белой униформой, подкатил ее прямо под камеры.
Мертвая Дженнифер.
Дочь, потерянная отцом, потерявшимся в бутылке бурбона, — и далее по списку.
Я не мог глаз оторвать от кровавых культей. Вот это настоящее самопожертвование ради своих. Это не лапшу гостям на уши вешать. У «системщиков» хватает медицины: мне же показали умирающую Агату, окруженную больничными параферналиями. Меня поначалу сбило с толку ноленовское сообщение про то, что пальцы отрезали уже с мертвого тела. А ларчик открывается просто: их резали дважды.
Отрежь, оставь на ночь, затем отрежь еще раз, ближе к суставу — и все дела.
На экране разворачивалось безумие — вопили, кричали. Можно было различить только ее имя, повторяемое снова и снова. Внизу экрана появилась новая подпись:
Вот же, мать их, им головы отрежь — они спинным мозгом сенсацию произведут. А весь мир будет смотреть. Почему? Потому что привык. Безумные новости сумасшедшего мира.
Я думал про Молли. Про Мэнди. Хотелось плакать, но смог лишь рассмеяться. Но комната, гребаная замусоренная нищета, высосала веселье напрочь. Мотель наступил мне на глотку.