Здравствуй, мертвая Дженнифер.
Баарс приставил пистолет к виску.
— Все мы здесь, потому что мы захотели остаться здесь! — Голос его чуть выделялся из общего гула, но различался с ужасающей четкостью.
Все и всегда очень хорошо слышат человека, держащего пистолет.
— Все мы захотели умереть вместе с нашим миром!
Картинка задрожала — оператор смог сесть. Репортер взвизгнула: «Снимаешь?» Оператор утвердительно хрюкнул в ответ.
— Но некоторые… некоторые не хотят умереть во сне!
Баарс говорил, улыбаясь, расслабленно, спокойно. Бесстрастно излагал правду, на манер копов, привычно выступающих свидетелями в суде.
Бабахнул «глок» — слабенько и жалко, будто попкорн. Микрофон захлестнуло истерическим визгом. Очень четко и страшно.
Но все равно звукооператора стоило бы уволить.
Знаете, ведь существует два прошлых. Одно — подлинное, второе — оставшееся в вашей памяти. Второе — это доступное рассудку знание. Первое — это все, лежащее под ним, в глубине, внутри. То бишь второе маскирует, первое правит. И чем хуже вы помните прошлое, тем в худшем рабстве вы у него. Тем больше повторяетесь.
Наше дерьмо не в прошлое катится. Оно несется по склону лет впереди нас.
Баарс просто хотел дать людям шанс примириться со своим существованием. Ведь для него конец близок. Немыслимо древние машины, защищающие Землю от раздувшегося Солнца, уже едва справляются. Для Баарса сегодняшнее представление со стрельбой — не более чем внезапный поворот в компьютерной игре. Мессианское откровение в стрелялке от первого лица.
Мне захотелось пробраться ночью в морг и пожать мертвую руку Баарса. За его «Систему отсчета» и за отсчет в отдельности. За гениально просчитанный заговор. Вдохновенный и совершенно безумный Баарс смог все вокруг превратить в мегафон для своих идей.
Поразительно до головокружения. Все продумано до последних мелочей: и пропавшая прекрасная блондинка, и война сект. Идеальная приманка для прессы. Сокровище в чистом виде. Джим Джонс,[54] но без девяти сотен трупов. «Небесные врата»[55] при сотне живых свидетелей.
Я так и вижу Баарса с группкой приспешников, обговаривающих детали. Вижу, как Баарс отчитывает их, обрадовавшихся возможности подставить и уничтожить «третьих» просвещенными, «системными» руками. Несет сурово что-нибудь вроде: «Мы не должны радоваться их бедам. Они просто исследуют возможность другой жизни». Вижу, как Дженнифер пробирается по пустырю, возвращаясь в Усадьбу с заднего хода. А мерзавец Стиви, по-собачьи преданный вождю, колесит по городу с коллекцией птичьих клеток и с застегнутой сумочкой, а в ней — пальцы Дженнифер.