Именно во время сеанса передачи я осознал, что ситуация изменилась самым неприятным образом. Внешне все проходило по-прежнему, но гиганты стали беспокойны, глаза их блуждали, стекленели, они заговаривались. Затем однажды утром один из них вдруг вспылил, взорвался гневной тирадой, заявляя, что никуда не поедет. Лиха беда начало! Таким образом возник прецедент. Спор во время сеанса оказался для гигантов вещью настолько небывалой, что они на время протрезвели. Друг мой Джарсум, например, явно очнулся. Он, правда, ничего не сказал, но сидел, молча сосредоточиваясь. Другой гигант выступил против бунтаря, хотя и не высказываясь в пользу оставления планеты, касаясь, в основном, его манеры спора. Первый кричал, что «это очевидно», что уходить — глупо. Джарсум сидел, погруженный в борьбу с собою. В спор вступил кто-то еще, и тут Джарсум тоже не выдержал, и его голос потонул в общей неразберихе разногласия.
И так вот, не по дням, а по часам, все на Шикаете разваливалось, дела шли через пень-колоду. Снаружи слышны были возбужденные голоса, как будто ссорились дети. Внутри сплошной беспорядок, обстановка не лучше. Присутствующие жестикулировали, перебивали друг друга, старались привлечь внимание к своим словам. Сформировались две фракции: первая призывала сохранять спокойствие, убежденность и мобилизовать внутренние силы; и вторая, из тех, которых «несло», возглавляемая Джарсумом — тот кричал, что «пусть они хоть весь космофлот сюда направят», а он все равно с места не сдвинется. Эта фракция одержала верх.
Пришлось вмешаться. Для этого я положил руку на Сигнатуру и использовал ее. Я сказал, что решившие остаться проявляют акт Непослушания, нарушая законы Канопуса.
Присутствующие разразились аргументами, пустились в рассуждения, утверждая, среди прочего, что, если они останутся, все получится гораздо лучше, ибо туземцами должен кто-то управлять, и не кто-нибудь пришлый, а они, знающие местные условия. И если Канопус предает туземцев, то они, гиганты, не желают в этом участвовать.
Я возразил, что если гиганты, даже часть из них, останутся, то план Канопуса окажется под угрозой. Что гиганты не смогут управлять, ибо лишены ресурсов — уже лишены. И их поведение лишний раз это доказывает. Однако они уже забыли, кем они были, вжились в новые манеры поведения.
Я указал на то, что неповиновение плану всегда и везде являлось первым проявлением дегенеративной болезни. Оглядевшись в поисках благородства и понимания, я таковых не обнаружил. Лица гигантов приобрели выражение строптивое, вздорное, глаза горели беспокойным огнем.