Ну к чему Аболину его убивать? Чтобы сэкономить сто рублей золотом? Чтобы сохранить тайну? Что-то плохо верится.
Не соврал хозяин — едва они оказались в комнате, Савельев уловил идущие из гостиной завлекательные ароматы: и жареным мясом приятно попахивало, и еще чем-то вкусным…
— Вот, извольте, — сказал он, извлекая из корзинки плотно закупоренный тяжеленный полуштоф. — То самое количество, насчет коего договаривались.
Аболин обеими руками, тоже прекрасно зная немаленький вес посуды с этаким содержимым, принял у него бутыль, наклонил, полюбовался, как тяжелая, тускло-серебристая масса колыхнулась. Сказал с искренним недоумением:
— Вот до сих пор, хоть убейте, не понимаю, как оно так… В ученых книгах написано, что это металл, а он наподобие киселя…
— Природа, — пожал плечами Савельев. — Тайны мироздания…
— Вот именно, они самые… — словно спохватившись, Аболин извлек из кармана вышитый бисером кошелек. — Вот, извольте. Пять, девять, десять… Полагаю, мы в совершеннейшем расчете?
— Безусловно, — сказал Савельев, пряча червонцы. — Одно удовольствие с вами дело иметь, вот так бы и дальше…
— Да уж, неплохо вы на мне поднажились, — ухмыляясь с самым простецким видом, кивнул Аболин. — Ну да что поделать, торговые дела оборачиваются по-всякому, что ж тут плакаться, ежели каждый при своем и оба довольны… А вы и в самом деле, Аркадий Петрович, хотите и далее со мной дела иметь?
— С большим удовольствием, — сказал Савельев.
— Рад слышать… Вот про это мы с вами за обедом и потолкуем, ежели вы не против… Проходите в гостиную, прошу. Обед неплох, вот только прислуживать нам некому, у меня по-холостяцки дом содержится, прислуги не держу, так что заранее извиняюсь…
Стол в гостиной оказался уставлен блюдами — похоже, серебряными — фарфоровыми расписными судками, прочей утварью. Табунком сгрудились у края стола с полдюжины странных бутылок — совершенно темное стекло, непривычная форма, ни единой этикетки.
Савельев, глядя на все это великолепие, ощутил нечто, чего не мог бы описать словами.
Обед выглядел как-то не так. Нет, и пахло все приятно, будоража аппетит, и приготовлено, сразу видно, не простой кухаркой из трактира для извозчиков, однако ж… Кушанья выглядели не так. Совсем иначе, чем все, что Савельев видел в жизни. Вроде бы все и знакомое — но порезано, разложено иначе…
«Ах, вот оно что! — догадался он. — Это он попросту приволок все из своего времени, потому и вид непривычный, и винные бутылки такие… И серебряные блюда… Значит, вот так в восемнадцатом столетии хорошо накрытый стол и выглядел… Экзотично, ничего не скажешь…»