Магистр изобразил олицетворенное внимание.
— Первое. По принятии пожертвования и займа должны разойтись слухи, что и золота, и драгоценных камней вам было предоставлено гораздо больше, чем в действительности. В принципе мы не против, если в этих слухах суммы приблизятся к миллиону или даже превзойдут его.
Так как этот пункт не вызвал у собеседника ни малейшего протеста, я озвучил следующий:
— Второе. Австралийцы зашли на ваш прекрасный остров в первый раз, но нам не хотелось бы, чтобы он стал последним. То есть вы пообещаете и впредь принимать гостей с юга настолько радушно, насколько это будет не противоречить вашему долгу как рыцаря и верного слуги католической церкви.
После примерно двухчасовой плодотворной беседы магистр отбыл, увозя с собой сапфир и два несколько более крупных рубина. И горсть рублей, потому как для возникновения и поддержания слухов требовалось, чтобы на острове появилось хоть какое-то количество этих монет.
А мы подняли якоря и двинулись на север-восток, в Венецию.
Через двое суток наша эскадра была уже в Ионическом море, примерно в ста километрах от побережья Греции, когда навстречу нам попалась турецкая эскадра.
Как только наблюдатель заметил верхушки мачт, с "Кадиллака" была запущена летающая модель с телекамерой, наш "Орел". Свое имя этот беспилотник получил потому, что был и сконструирован, и раскрашен так, чтобы напоминать гигантскую птицу с четырехметровым размахом крыльев. Разумеется, полного сходства достичь не удалось, да я и не особо пытался, но до сих пор все зрители однозначно принимали его именно за птицу, а вовсе не за самолет. Хотя, возможно, это происходило оттого, что самолетов тут никто еще не видел даже во сне.
Модель базировалась на "Кадиллаке", потому как "Чайка" везла больно уж много пассажиров, которым вовсе ни к чему было с близкого расстояния глазеть на нашу гордую птицу.
И вот она полетела навстречу появляющейся из-за горизонта эскадре, а я спустился в свою каюту и включил монитор. Хоть "Орлом" и управлял Коля Баринов, картинка с его камеры транслировалась и мне.
Впереди шли два очень больших по нынешним временам корабля. Когда "Орел" подлетел к ним достаточно близко, Коля выровнял его высоту и скорость и два раза прогнал модель вдоль борта флагмана, измеряя по времени прохождения его длину.
— От шестидесяти до шестидесяти двух метров без бушприта! — раздался в наушниках голос молодого Баринова.
Ага, подумал я, очень неслабо. Ширина у него метров двенадцать-тринадцать и, наверное, осадка порядка пяти, так что водоизмещение получается почти полторы тысячи тонн. Во всяком случае, никак не меньше тысячи.