На этом разговор завершился. Скоро мы отправились спать, чтобы рано утром опять двинуться в путь. Время шло, и часам к одиннадцати утра обоз уже подъезжал к Листвягам.
Если Подкузьминки были разросшейся деревней, которая для солидности обзавелась площадью и беломраморным князюшкой, то Листвяги оказались действительно городом, пускай и небольшим.
Он был окружен каменной стеной, у него имелись большие ворота, при которых обреталось несколько стражей — очень трезвых и потому довольно злых. Гнома-купца, владевшего обозом, долго мурыжили насчет въездных пошлин — ровно до тех пор, пока он не позвал другого гнома, знатока всех юридических тонкостей. Сигурд тут же заинтересовался и подъехал поближе. Как выяснилось, он хорошо знал братский народ: за какие-то семь минут гном-законовед убедительно доказал, что все бумаги в порядке, все товары сертифицированы, а за препятствие въезду законопослушных торгован по уложению такому-то городского магистрата города Листвяг полагается такой-то штраф, в скобочках — такая-то вира, в скобочках — нужное подчеркнуть.
Стражи убоялись и поскорее пропустили нас вовнутрь. Мне досталось несколько недоумевающих взглядов, но вопросов задавать никто уже не посмел.
— Против гнома нет приема, — тихонько пробормотал Эгмонт.
— Если нет другого гнома, — закончил поговорку Сигурд.
Я вовсю оглядывалась по сторонам. Да, Листвяги были именно таким маленьким городком, каковые я во множестве наблюдала во время своих странствий по Лыкоморью. Здесь была мостовая — отродясь не чиненная, засыпанная ореховой скорлупой; здесь присутствовал фонтан — один, метко плевавшийся холодной, но чистой водой; здесь росли каштаны, и липы, и заморское дерево тополь, надменно шелестевшее серебристой листвой. Словом, все было как полагается — не больше и не меньше. Я готова была поручиться за то, что на главной площади наличествует особняк градоправителя, сложенный из розового камня и во множестве украшенный маскаронами. Обыкновенно маскароны сильно напоминали хозяина дома — разумеется, сходство было совершенно случайным.
Гном, владевший обозом, выбрал тот постоялый двор, где хозяином был его двоюродный племянник. Мы благополучно отдали лошадей, а взамен получили подробнейшие рекомендации, где и в какой лавке что лучше покупать, а в какую заходить не надо ни при каких обстоятельствах. Нам выделили комнату на жилом этаже — одну на всех, но большую, потому что Эгмонт объяснил, как сильно ему не хочется второй раз бегать за шустрой княжеской дочкой. Хозяин самолично сбегал в кладовку и притащил оттуда ширму зеленого шелку, расшитую цветными рыбками. За ширму пришлось доплатить две серебрушки. Доставка, как почтенным клиентам, обошлась нам даром.