— Я полагаю, Даниэла должна присоединиться к «кибуцу». Предвидится большая «акция» в гетто, если не ошибаюсь — на девушек, — сказал Фарбер, повернув голову в сторону Сани.
— Фарбер! — кинулась к нему Саня, — Даниэлю ведь работает в сапожной «особого назначения». Что может быть безопасней этого? Оставь, Фарбер, оставь!
Саня вышла в коридор. Фарбер опустил голову и, уставившись опять в ту же точку, замолчал.
Разговор показался Даниэле продолжением резкой перепалки, начавшейся до ее прихода, но оборвавшейся с ее появлением.
Даниэла совсем мало слышала о «кибуце». Она только знала, что слово это всегда произносится шепотом. И еще она знала, что Тедек числился членом «кибуца», а со дня гибели его брата в Славянских лесах он больше не произносил этого слова. Она также знала, что в «кибуце» много таких, у которых нет рабочих карт. Парни и девушки сообщили «юденрату», что они будут сопротивляться всякой попытке отправить их отсюда: «Мы будем убивать любого немца, мы подожжем все гетто вместе с „юденратом“!» И, как шепчутся в гетто, Моник Матроз, председатель «юденрата», побоялся этого предупреждения и считается с «кибуцом».
Саня вернулась в комнату, неся стакан горячего чаю. Она упрашивала Даниэлу, чтобы та поспешила вернуться в свой квартал, так как теперь, в обеденные часы, удобнее прошмыгнуть из одного еврейского квартала в другой.
Когда Даниэла собралась уходить, Фарбер вынул из кармана пропуск и, не говоря ни слова, протянул ей — будет, что показать, в случае надобности.
В «точке» все погружены в глубокий сон. Сон это маленькая передышка в цепи длительных, непрерывных мучений. Только успел сомкнуть глаза — и ночь кончилась, опять надо быстро собираться и идти в мастерские на этот каторжный, изнуряющий труд.
Внезапно стучат в ворота дома…
Когда в гетто вот так стучат в ворота среди ночи, то эти стуки отзываются в сердцах, как звон тревоги. Смерть теперь стучится в ворота. Кто знает, по чью душу она пришла?
Феля, как обычно, спокойна и оглядывается вокруг. На кроватях, слева и справа, сидят люди, окаменевшие от страха. Феля опять смежила веки и свернулась под одеялом, будто происходящее ее не касалось. У нее специальный красивый пропуск, который ей выхлопотал глава еврейской милиции. Она может спать спокойно.
Хана и Цвия, сестры из Тщебина, дрожат, сидя в кроватях. Опасность настигла их во время сна, она ползет по их еще сонным и полуголым телам. Не к ним ли стучатся, не за ними ли явились?..
Хаим-Юдл мечется в исподнем из угла в угол, заглядывает то в одно окно, то в другое, совсем растерянный. Он никак не может решить, спрятать ли девочку куда-нибудь — спящую, или раньше разбудить ее. Вот кто-то уже выходит открывать ворота! Смерть начинает дышать над всеми.