В светской суете минула осень, и неизбежно, мягкой поступью, подошла зима. Столица укрылась снегом, коляски уступили место саням. Сильные холода еще не грянули, но морозец уже щипал нос и уши. Обыватели спешили по своим делам, уткнувшись в воротники и шарфы, пряча руки в рукавицы и муфты. В комнатах рано зажигали лампы и жарко топили печи.
Евгений как-то раз проснулся поздно и долго не вставал, решая, как убить день. Не хотелось ровным счетом ничего. Прежние забавы уже не возбуждали желанной волны острых ощущений. Даже самые запретные и сладостные пороки перестали манить и волновать. Оставались развлечения самого обыкновенного толка, коим предается большая часть сограждан. Что у нас нынче? Ах да, сегодня они вечером с Татьяной Аркадьевной идут наслаждаться прелестями оперы в Мариинский театр. Дают «Травиату». Что ж, музыка божественная и голоса превосходные. Касторский или прелестное меццо-сопрано Лизы Петренко? Все равно. Слышано не раз. Но куда податься до вечера? Евгений потянулся и лениво встал, прошелся по пушистому ковру спальни. За окном растекался светлый и прозрачный день. Обычно в такие дни хорошо бы прогуляться, а то и на каток. Бог ты мой, как давно он не был на катке, хотя в свое время весьма резво крутил на льду всякие па. Верховский даже засмеялся. Забавная альтернатива. Злачный притон с малолетними проститутками или каток с блестящим льдом. Пожалуй, каток, для разнообразия.
Он резко позвонил. Явившийся камердинер явно удивился, услышав, какую одежду следует подать.
— Где барыня? — спросил князь, погружая пальцы в таз для умывания.
— Уже с утра изволили отбыть с визитами, — последовал ответ.
— То-то в доме так тихо, — хмыкнул Евгений. Слуга почтительно промолчал.
С удовольствием откушав кофею, Евгений отправился в Юсуповский сад, где каждый год на забаву петербургской публике заливали каток. День разгорался, солнце даже слепило глаза, отражаясь от блестящего льда. Князь вдыхал морозный воздух через складки мягкого шарфа, завернутого живописным узлом на его шее. Гуляющих на катке было много. Щеголеватые офицеры, щебечущие курсистки, студенты, разночинный люд. Мимо князя пролетали и пробегали, слышался смех, шум падений, скрип коньков, музыка.
— Ба! Глазам не верю! Верховский, вы ли это? — неожиданно раздалось над ухом.
Князь вздрогнул и обернулся с вымученной улыбкой. Общение с кем бы то ни было не входило сейчас в его планы. Рядом с собой он обнаружил одного из знакомцев, коих у человека светского пруд пруди. Произошел обмен традиционными любезностями, и разговор вскоре иссяк. Помолчали, собеседник уже собирался откланяться, как вдруг Евгения словно ударило электрическим током. Невдалеке он увидел двух молодых дам, легко скользивших по льду. Одна из них была вылитая Надя. Евгений не сводил с них глаз. Не бывает двух столь похожих людей! То же лицо, только более взрослое, фигура, правда, чуть пополней. Нет, не может быть!