Надя постаралась как можно решительней подойти и сесть за стол. Однако смотреть в лицо мужа она не могла. Владимир Иванович сначала побелел, потом покраснел и вдруг закричал, так, что Надя и Катерина Андреевна похолодели, потому что Роев вообще никогда до этого голоса на кого-либо не повышал.
— Обсудить?! Ты говоришь — обсудить! Измену, предательство, подлость, похоть, разврат? Это ты предлагаешь обсудить? И кто герой? Знакомые все лица! Человек, который едва не свел тебя в могилу, обесчестил!
— Владимир Иванович! — ледяным тоном произнесла жена. — Прошу вас не напоминать мне того, что я и без вас прекрасно помню. Однако выяснились некоторые обстоятельства, в свете которых все произошедшее тогда в Париже выглядит совсем по-иному.
— Ты хочешь сказать, что ты не погибала тогда, в одиночестве, на сносях и без средств?
— А! Вот! — воскликнула жена, воздев руки. — Наконец вы получили возможность попрекнуть меня своим благородством! Выставить счет за ваш христианский подвиг! Но я отплатила ваш счет за все эти годы, отплатила своим телом!
— Надя! Опомнись, что ты несешь! — пролепетала Катерина Андреевна, затыкая уши и заливаясь краской стыда от слов дочери.
— Конечно! В приличных домах не принято говорить вслух о таких вещах! — упрямо продолжала Надя. — Никто не знает, что это за пытка, что за мука, ложиться с вами каждый день в одну постель, позволять прикасаться к себе, ощущать вашу ненавистную плоть внутри себя. Господи, как я мучилась все это время!
Ее лицо стало отчужденно-злым и неприязненным.
— Нет! Ты лжешь! Это не может быть правдой! Ведь мы были так счастливы, так любили друг друга! — кричал Владимир, не желая слышать этой постыдной и унизительной правды.
— Это вы любили, — обреченно произнесла Надя, — вы любили меня, а я пыталась приноровиться к вам, но не более того. Я люблю Верховского и всегда любила. Я не могу без него жить. Видимо, нам придется разойтись.
Она произнесла свой приговор и понурилась. Владимир Иванович сник и съежился. Пальцы отплясывали беспорядочный танец на скатерти.
— С ума сошла, Надька! — стонала мать, раскачивая седой головой. — А сын, ты о нем подумала?
— Вы оба знаете, чей Вася сын. Мы уйдем вместе, — жестко произнесла Надежда Васильевна и встала со стула.
— Ну, уж нет! — взревел Роев. — Мальчика я не отдам! Да и ты никуда не уйдешь. Я посажу тебя под замок!
Он тоже вскочил и схватил жену за плечи.
— Володя, милый! — уже тише и спокойней произнесла Надя испуганным голосом. Ей показалось, что сейчас он ее ударит. — Я не пойму, что с тобой стало. Ведь ты мудрый, добрый и понимающий. Ты знаешь меня с детства и не сделаешь мне плохо, не станешь мне противодействовать, ведь так?