– А как же! Сторож нам положен по штату.
– И где я могу его найти?
– Так дома же! Он мне сдал объект и ушел домой…
– Ну, это понятно, что не в консерваторию. – Мое терпение было уже на пределе. – А где у сторожа дом? Где живет этот Витька?
– Там же, где и я. Он мой муж, – гордо заявила Анна Тарасовна.
– Я искренне за вас рада, – процедила я сквозь зубы, приходя к выводу, что Раскольников совершил не такое уж страшное преступление. – А где вы живете?
– Так вон, через дорогу! – Кажется, старушка искренне не понимала, как это я могу не знать ее место проживания.
– И Виктор…
– Петрович.
– Да, Виктор Петрович тоже там живет? – на всякий случай уточнила я.
– Конечно, а где же еще? Он же мой муж!
– Это я помню, – успокоила я Анну Тарасовну. – И вы говорите, что ваш муж как раз и дежурил в тот день, вернее, ночь, когда произошло убийство?
Женщина почему-то замялась:
– Ну… Как вам сказать…
– Говорите как есть, вам же лучше! – посоветовала я.
– Да, да, вы правы! Вы же все-таки не из милиции. Простите, а вы местная?
Я утвердительно кивнула и мысленно попросила у всевышнего терпения. Если эта леди будет так медленно рожать свои мысли, то я, боюсь, повторю подвиг героя Достоевского.
– Тогда вы знаете, что в нашем музее экспонаты недорогие. Тут и красть-то нечего. Другое дело, когда приезжает какая-нибудь передвижная экспозиция. Вот, например, месяц назад мы выставляли экспонаты питерской Кунсткамеры…
Помню я эти экспонаты! Они больше напоминали наглядное пособие для борьбы с курением и алкоголизмом: сплошные опухоли, мозги, испорченные алкоголем, и печень, побитая циррозом. Анна Тарасовна продолжала:
– Так вот. Мой Витенька сторожем числится. Но… За ночь раза три ходит проверять музей. В дни передвижных выставок, конечно, дежурит ночами, а в остальное время зачем? А зарплата сторожа пусть и небольшая, но все же хоть какая-то прибавка к пенсии! А у нас ведь трое внуков.
Меня всегда умиляла и удивляла одновременно страсть наших пенсионеров помогать своим отпрыскам до самой смерти. Дети уже давно выросли, обзавелись собственными семьями, но их родители почему-то считают себя обязанными контролировать их жизнь и помогать материально. Вместо того чтобы, выйдя на заслуженный отдых, отправиться путешествовать по миру, как это происходит во всех цивилизованных странах, старички приступают к процессу накопления средств. Копят на все: на черный день, на похороны, на внуков, на детей… Покупают продукты впрок, со дня на день ожидая наступления голодных времен и конца света. Взрослые чада, по крайней мере, большинство, бессовестно пользуются добротой и любовью родителей, стреляя деньги из «запасников» то на жизнь, то на машину, то на шубку. Впрочем, детей тоже ругать нельзя: кто ж виноват, что нас воспитали в любви к социализму и коммунизму, а подсунули капитализм, к тому же какой-то бракованный, переделанный под российский менталитет?