Присутствующие в страхе притихли. В юрте ханского совета повисла гнетущая тишина. Смех Аджи хана оборвался сам собой. В негодовании, он наградил Ата хана таким взглядом, наполненным лютой ненависти, словно хотел испепелить того заживо.
– Ата хан прав! Так гласит наш закон и заветы предков, и никто не может их изменить! – глубоко вздохнув, констатировал факт алгысчан кази.
Аджи хан окинул взором собравшихся, но поддержки среди них не нашел.
– И что же может случиться за это время? Кто посмеет меня в чем-то обвинить? Кто сможет бросить мне вызов? – в негодовании прокричал он.
– Я!
Войлочный полог, прикрывавший вход откинулся, и внутрь юрты вошли двое воинов. Аджи хан, словно ужаленный, резко повернулся на голос:
– Кто посмел бросить мне вызов?
– Кара-Кумуч! – раздались удивленные голоса под сводами юрты.
– Я! – спокойно ответил второй воин.
Аджи хан оценивающе посмотрел на него:
– Ничего особенного. Волевое лицо, темно-русые волосы до плеч, густая черная борода, прикрывающая слегка выпуклые скулы, крепкое телосложение. Кто он такой? – задался вопросом Аджи хан. – Я его раньше никогда не видел. Не похоже чтобы это был простой пастух. Прямой меч в ножнах, не такой, как у наших воинов, но одет по-нашему. И все же, в его облике что-то не то. Он чужой, не из рода куманов, – осенила мысль Аджи хана.
– И в чем же ты смеешь меня обвинять? – нарушив паузу, гордо произнес Аджи хан.
– Я обвиняю тебя в том, Аджи хан, что ты вероломно похитил и удерживаешь в неволе сестру моего друга, Кара-Кумуча!
– Зачем она мне. У меня своих невольниц и женщин в роду предостаточно! – выражая глубокое удивление, соврал Аджи хан.
– Ты совершил это злое деяние для того, чтобы убитый горем отец, оплакивая потерю дочери, не мог присутствовать на совете и голосовать против тебя. Ты боишься Ата хана! Кроме того, я обвиняю тебя в подготовке к кровавой междоусобицы против неугодных тебе ханов и подкупе других. Все то, что я здесь произнес, я могу подтвердить своей клятвой. Ты, Аджи хан, негодяй и лжец, и поэтому я вызываю тебя на поединок чести!
– Да кто ты такой, чтобы предъявлять мне такие обвинения? – в негодовании воскликнул будущий хозяин степи.
– Я, твоя совесть, Аджи хан!
Внезапно, в мозгу у Аджи хана, всплыли слова предсказания покойного Берке:
– И придет богатырь из земли урусов, и останется он жить в Великой Степи. Сокрушит он твое могущество и навеки упокоит твое тело у подножья священной горы, а людей твоих и весь род уведет за собой в неведанные дали!
– Значит, он все же пришел, – молнией пронеслось в голове, – не может этого быть! Абаасы твердо обещал устранить его? Наглый лжец! Видать не по зубам черному каму изменить предсказание Великого Берке! – с горечью подумал он.