— Конечно. Идите. Кажется, колумбийская команда пересекает финишную линию. Может, я спущусь посмотреть, как торжествует Вильям. Мы с вами поговорим позже, Элизабет, — почти покровительственно бросила она Бесс.
Бесс кивнула и пошла за Джинни.
— Я пытаюсь быть снисходительной к ней, — пробормотала Джинни, — но она меня постоянно раздражает. Такое ничтожество!.. Бесс, я не знаю, что в меня вселилось. Ты можешь подумать, что я легкомысленная, но… Понимаешь, я ошибалась в отношении Жака. Он совсем не для меня. О, он очаровательный и замечательный, и все такое! Но он всегда будет жокеем, а я всегда буду дочкой Вильяма Прэнтиса, что же с этим делать? — Она остановилась в конце вязовой аллеи, ведущей к дому. — И я никогда не думала, что встречу такого человека, как Ричард, — добавила она застенчиво.
— Ты ведь знаешь его только два дня, — удивилась ее энтузиазму Бесс.
— Ах, он такой добрый, и нежный, и умный, и воспитанный! — Джинни боролась со слезами восторга. — Я никогда не чувствовала к Жаку того, что чувствую к Ричарду.
— А Ричард знает о Жаке? — осторожно спросила Бесс.
— Нет, что ты! Я ему ни слова не говорила, и я уверена, отец и Вильям тоже.
— Жак не произвел на меня впечатления человека, который легко откажется от тебя, — горестно покачала головой Бесс. — Ты помнишь, как он рассвирепел, когда не видел тебя несколько дней? Вообрази его состояние, если ты будешь встречаться с Ричардом, ничего не говоря ему.
— Я знаю, но… Бесс, я не могу этого сделать одна. Пожалуйста, пойдем со мной!
— Конечно, пойдем. Сейчас?
Джинни улыбнулась жалкой улыбкой и кивнула.
Бесс стояла за воротами конюшни, пока Вирджиния объяснялась с Жаком, но слышала весь их разговор. Джинни, истинная Прэнтис, перешла прямо к делу, сразу отказавшись от каких-либо сентиментальностей и поцелуев.
— Все усложнилось, Жак. Боюсь, нам не надо больше встречаться.
— Что?! Радость моя, ты не можешь так говорить! — запротестовал Жак обиженно.
— Но как же быть? Мы не должны обманывать себя. Все кончено. Прости.
— Что случилось, Джинни? Скажи! Два дня назад ты готова была обманывать отца и мать и даже бежать со мной, а теперь? — Тон его становился угрожающим.
— Я никогда не обещала тебе бежать! — капризно возразила Джинни. — Я хотела уговорить родителей, но… Мы с тобой все равно не были бы долго счастливы.
«Как будто это главное для него, — усмехнулась Бесс. — Жак Лебрэк хотел разбогатеть, вот и все».
— Моя Вирджиния, что с тобой случилось? — пытался он использовать все свое мужское обаяние. — Почему у тебя так вдруг изменилось настроение? Это твоя подруга из Нью-Йорка тебя настроила против меня?