Гимназия №13 (Жвалевский, Пастернак) - страница 141
Мишка пару мгновений постоял, потом решил, что можно и отойти, в крайнем случае он быстро подбежит обратно. Он сделал шаг назад. Потом еще. И еще. И только когда он плечами уперся в стенку, поверхность воды заколыхалась, и в середине бассейна показалась Любина голова.
– Увидел? – хрипло спросила она. – Иди отсюда!
И только Мишка собирался обидеться, как в невесть откуда взявшемся световом пятне блеснули Любины волосы.
– Мммм, – промычал Мишка и осел на пол.
Люба на неимоверной скорости подплыла к борту.
– Миш! Мишка! Что с тобой? Ты…
И эхом по бассейну разнесся вопль отчаяния.
– Я же говорила, уходи…
А Мишка сидел и смотрел, как по Любиным волосам стекает вода, и понимал, что это – самое прекрасное из всего, что он видел в жизни.
Когда Антон увидел толпу домовых, которые неслись прямо на него, первое желание было – убежать и спрятаться. Это он легко подавил в себе, потому что уже привык быть вожаком. А убегать и прятаться вожакам не пристало.
– Там Мишка… Берегиня… Надо спасать… Идемте же!
С десяток маленьких человечков стали тянуть его за руки, за ноги, за штаны, а кто-то даже залез на плечи и орал прямо в ухо.
Антон немедленно почувствовал себя Гулливером и растерялся. Из потерянного состояния его вывел резкий окрик Нины Константиновны.
– Олухи! Куда вы его тащите! Там же Бе-ре-ги-ня!
Домовые немедленно слезли с Антона и накинулись на Лёлю и Машу.
– Пойдемте… Скорее… Будет поздно…
Девочки побежали, точнее их поволокли за собой. Антоха с Севкой пару секунд таращились друг на друга, а потом бросились следом.
– Люба, ты такая красивая…
На Любином лице отразилось отчаяние.
– Миша, еще немного – и будет поздно… – что-то изменилось в Любином голосе.
Но Мишка ничего не заметил. Он вообще ничего не замечал, кроме огромных, как небо, глаз и волос, которые как будто светились и колыхались в такт волнам. А может быть, и сами были волнами? Сейчас Мишка ничему не удивился бы.
– Ты… ты… – Мишка мучительно подбирал слова, но ни одно из них не подходило, чтобы описать его впечатления. – Ты… особенная!
Сказал – и стало мучительно стыдно, потому что слово оказалось слишком бледным по сравнению с Любиными волосами, глазами, голосом…
– Я – Берегиня, – тихо сказала Люба, блеснув глазами.
– Ты не просто особенная, – заторопился Мишка. – Ты чудесная… ты очень… ты самая…
Он не мог договорить фразу, и Люба это почувствовала. Она перестала бороться с собой.
– Не надо ничего говорить, – засмеялась Берегиня, подплыла к бортику и положила голову на руки.
Сердце у Мишки подпрыгнуло и застучало по всему телу.