Хлопнула дверь туалета — дочка зашла.
— Тс-с! Тихо! — шепнула жена, соскользнула с хуя и перевернулась на спину.
Однако ноги ее оказались расставленными, и одну она вынуждена была закинуть на меня, потому что мы с ней лежали, тесно прижимаясь друг к другу чреслами! И воспользовавшись этим, я вновь направил в нее свой член и засунул его с такой силой, будто хотел затолкнуть туда же и яйца.
— Подожди, — охнула она.
Послышались дочкины шаги по коридору обратно в комнату, мы замерли, хлопнула ее дверь, я уже больше не вынимал, и мы продолжили в той же позе, извиваясь на простынях, оба проткнутые любовью навылет.
Потом лежали в обнимку, нежно лаская друг дружку, и жена, сжимая в руке мой не желающий мягчать член, полушутя говорила:
— Если будешь мне изменять, так чтоб я об этом не знала, ладно?
— Глупая, — ответил я.
— Чтобы — не знала, ладно?
— Ладно.
— Тогда иди. — Она снова приподняла над собой одеяло, и я вновь водрузился на нее.
Когда мы, тискаясь друг о друга телами, радостно кончали, утро уже было в полном разгаре.
Июль, 1
Вчера, проводив жену с дочкой на самолет, я вернулся домой. Начинался душный июльский вечер. Я разделся, принял душ, освеженный и голый вышел к Марии. Она тихо ждала на своей полочке, не поднимая глаз.
Удивительно, удивительно, как эта женщина меня терпит! Невероятное для земного ума забвение себя. Кто вообще я такой, с моими комплексами, неудовлетворенностями и амбициями? Ординарный субъект, секундный писк в хорале вечности. Был — нет, кто вспомнит? Впрочем, а ну как и правда, что наша личность не растворяется в небытии и времени совсем, а оставляет отпечаток своих дел, мыслей и чувств в некоем информационно-торсионном поле — навсегда, причем остается все, в том числе всякая дрянь и мелочь? Так ведь еще хуже: куда это мы навечно попадем? И будет ли нам позволено? Кто мы такие, чтобы нашим персонам пребывать вне времени? То есть тем самым оказаться в пространстве, достижимом для потомков? И что они, эти потомки, почувствуют, вдруг обнаружив нас рядом? Достойно ли мы им явимся? Мы-то? Кто из нас может с уверенностью предположить, что его присутствие в будущем станет благодетельным для тех, кто там в этот момент окажется? Для людей грядущих времен? Одно дело — Мария, тут я понимаю. Богородица — вне всяких времен. Они, эти грядущие поколения, все равно снова откроют ее для себя и пребудут с нею. Может статься, кто-нибудь тоже будет близок с нею. И я — рядом? «А это кто?» Нет, лучше уж мне пропасть, лучше умереть. Эта женщина так вознесла меня, а кто я, если вдуматься? Только благодаря этой женщине я реально обрел статус, о котором принято лишь говорить, — подобия Божиего. Теперь для меня Бог не умственная абстракция, как прежде, — Он рядом со мной. И я познаю Его как сущность, близкую мне в ощущениях, а не только в рассуждениях. Как своего. Как Кума. Сильно сказано? Я понимаю. Ну и что? Если человек — по образу и подобию Божиему, то и его архетипы, и личностные связи, и взаимоотношения должны быть по образу Божию. Кто отвечает за все? Не человек же — существо ограниченное, неспособное предвидеть даже собственную смерть! Так что и Бог, как и Его некое земное подобие, может вполне быть чьим-нибудь Кумом. Моим, например. И нет в этом ничего оскорбительного. Он даже им является.