Ал, глядя на Сетена. Об этом можно только
молчать.
Тяжек был груз его бремени. Не менее тяжек, чем груз Тессетена. И никто, никто не знал этого. Никогда еще Ал не был так одинок, как после разговора с умирающим кулаптром. Он не мог сказать этого даже самому любимому человеку на всем белом свете, дабы не убить ее этой вестью. Он предпочел окаменеть, чтобы отпугнуть от себя всех, кто мог «заразиться». Он стал похожим на Оритан, на свою родину, которая все последние столетия, смертельно болея, гнала своим неприглядным видом дорогих ее сердцу детей, чтоб спасти их жизни…
В это время в коридорах дворца воины Тепманоры, профессиональные головорезы, беззвучно перебили стражу, охранявшую дворец. И в это же время над городом разразилась гроза.
— Я ничего не могу сказать тебе, Сетен, — ответил наконец Ал на вопрос бывшего друга о Паскоме.
Прогремел гром, но теперь он был затяжным и нескончаемым, как и мерцание молний.
— Что там? — Ал хотел подняться, но Тессетен, ухмыльнувшись, удержал его:
— Успокойся, братец. Это — гроза.
— Ты пришел не за рассказом о Паскоме. Ты пришел за Танрэй. Так забери ее и увези отсюда так далеко, как это возможно. Я надеялся, что увижу тебя и смогу сказать все это.
В безобразном бородатом лице Тессетена мелькнуло удивление:
— Вот как ты заговорил? Я думал, ты удивишься тому, что твоя женушка хотела тебе сказать этой ночью. Правда, она и не успела бы сказать. Вернее — ты не успел бы этого услышать. И не успеешь. Потому что я пришел не за Танрэй. Я пришел за тобой.
Ал горько хмыкнул и посмотрел в окно. Орэмашины Тепманоры уничтожали его страну.
— Я вижу, цивилизация разума и техники победила… — проговорил он, оценивающе поджимая свои красивые губы. — Ну что ж, тем хуже для всех нас…
— Да, братец, да! — вдруг не то женским, не то мужским голосом выкрикнул Тессетен, вставая на ноги и скидывая с себя нищенские тряпки. Под ними сверкнули дорогие вороненые доспехи полководца. — Мы пришли к тождеству, и ребус разгадан, но разгадан по-моему, любимый! Мой мир — мир смерти, лжи, предательства и алчности — победил. На этом жалком сфероиде всегда будут царить мои законы! Это мой мир, а не ваш! Будь ты проклят вместе со своей женой и тем, кого ты наивно считаешь своим сыном!
В зал ворвались воины Тессетена, и Фирэ подал полководцу его заговоренный меч.
— Ну скажи хоть что-нибудь, звездочет! — Ормона не забыла его первую профессию, а Сетен тем временем примерил оружие в своей руке.
— Зачем? — переспросил Ал и покорно опустил голову, освобождая шею от воротника…
* * *
Танрэй пробежала по опустевшему порталу Тизского дворца на половину мужа. Ветер рвал с нее легкую накидку, дождь промочил ее одежду и волосы насквозь.