Партизан не было видно.
Огонь начал ослабевать, и только с лесистого бугра и чердака школы размеренно, не умолкая, били пулемёты.
— Без команды не стрелять! — прорычал Шварц. Мысли лихорадочно проносились в его голове: «Что делать? Как спасти оставшихся людей?» О себе он не думал. Огромное напряжение перебороло страх. Он — солдат, преданный фюреру и Германии, и умрёт, если это нужно, даже не поведя бровью. Но умирать всё-таки не хотелось.
Партизаны, убедившись, что их стрельба не достигает цели, прекратили её.
Над поляной повисла тишина. Слышались только слабые стоны умирающих и раненых солдат.
Но вот над деревушкой вновь взвилась красная ракета, и в тот же момент из леса, школы и огородов показались партизаны с оружием наперевес.
Они без крика шли в атаку.
— Огонь!
Стрельба гитлеровцев оказалась достаточно плотной, партизаны, неся потери, залегли.
Иван Иванович понял, что просчитался. Рано начал атаку. Нужно было подождать, пока посланный в обход взвод Герасименко оседлает дорогу и отрежет противнику путь назад.
Фашисты продолжали вести прицельный огонь. Расстреливали партизан в упор. Они были совсем рядом.
— Вперёд!
Партизаны вновь поднялись в атаку. Впереди всех бежал командир отряда.
— Ура! — задыхаясь от быстрого бега, коротко выкрикнул он и бросил ручную гранату.
Его крик дружно подхватили партизаны.
Нервы у Шварца не выдержали. Он дал команду отходить в сторону дороги. И это спасло фашистов. Небольшая группа солдат во главе с майором Шварцем под прикрытием леса, отчаянно отстреливаясь, вырвалась из огненного партизанского кольца.
К вечеру небо очистилось от туч, выглянуло яркое, но холодное солнце и тут же, не успев как следует осветить землю, лес и тихую, мирную Медведевку, спряталось за гору…
Больше ста трупов оставили гитлеровцы на поляне возле школы в глухой русской деревушке. Потери партизан были значительно меньше.
Майор Демель сидел в кресле в своей излюбленной позе — несколько откинувшись назад, чуть-чуть наклонившись влево. Пальцы правой руки мягко, ритмично сменяя друг друга, двигались по поверхности стола, точно воспроизводили на клавишах медленную, слигованную гамму. Острые чёрные глаза внимательно уставились на Николая.
— Крылов?
— Крылов.
— Виктор Викторович?
— Так точно!
— Садитесь.
— Благодарю вас, господин майор.
Напряжение, которое не покидало Николая в течение суток перед встречей с начальником гестапо, как-то сразу спало. Он почувствовал себя студентом на экзамене, который, вытянувши билет, увидел знакомые вопросы. Теперь всё зависело только от него, как он сумеет построить свои ответы.