Сам момент убийства изображен в «Весах» как разрыв в цепи и причинности, и действия. Эта сцена описывается так, как видит ее Освальд, когда смотрит в прицел своей винтовки из окна пятого этажа склада школьных учебников. Теоретически этот подход должен обеспечить идеальную повествовательную позицию, позволяющую дать окончательное объяснение делу (либо Освальд виновен, либо нет), но вместо этого текст зависает где-то между теорией убийцы-одиночки и теорией заговора. Мы видим, как Освальд делает два первых выстрела, ранив президента и губернатора Коннолли, и только он нажимает на курок — это должен быть третий, смертельный выстрел, как голова президента разлетается на куски у Освальда в прицеле:
Ли начал стрелять в третий раз, он был в процессе, в тот момент он нажимал на курок.
Свет был таким ярким, что проникал прямо в сердце.
В центре прицела возникла белая вспышка. Какой-то ужасный всплеск, взрыв. Отчего-то голова президента вспыхнула. Он рухнул назад, окруженный со всех сторон клубами пыли.
Потом его вдруг стало видно вновь: он все еще лежал на своем сидении. О, он был мертв, мертв.
Ли отвел голову от прицела, посмотрев направо (L, 400).
Сначала ни читатель, ни Освальд не понимают, что же произошло. В этих замедленных покадровых предложениях действующая сила или причинность никак не атрибутируются, но потом мы все-таки осознаем, что выстрелил кто-то другой. В тексте подчеркивается, что Освальд был «в процессе», даже то, что «в тот момент он нажимал на курок», однако происходит не то, что он планировал. Между его намерениями и чьим-то заговором образовался неустранимый разрыв. В то бесконечно малое мгновение, которое требуется, чтобы нажать на курок, выясняется, что Освальд не полностью контролирует свои действия и в то же время не является простой пешкой в чьей-то игре. В «Секретных материалах», спустя шесть лет, после того как агент Малдер обнаружил, что между причиной и следствием часто существует запутанная и неясная связь, он вынужден признать, что ирония действия стала постоянным явлением с учетом «этих необъяснимых взаимосвязей в нашей жизни, которые не являются случайными и вместе с тем не поддаются нашему контролю».[234]
В более развернутой схеме американской истории для Делилло убийство Кеннеди запоздало становится не только неким искажением в представлениях Освальда о действии, но и «аберрацией в сердцевине реальности», по словам Бранча (L, 15). В интервью, которое Делилло давал на двадцать пятую годовщину со дня убийства, он объяснил, что «все мы со временем ощутили, что на протяжении этих двадцати пяти лет нам недоставало чувства контролируемой реальности. Во многом это ощущение утраты зародилось в тот момент в Далласе».