Она начинает с того, что обещает ему длинную жизнь. Кавалер в ответ поднимает брови и морщит нос.
Длинную жизнь здесь, — бормочет гадалка. Нельзя сказать, что Кавалеру приятно это слышать, воображение отказывается рисовать подобные картины. Он рассчитывает, что за Неаполем последует лучшее назначение, Мадрид, скажем. Или Вена.
Затем она сообщает, что впереди его ждет большое счастье.
Давайте побеседуем об иных материях, нежели моя судьба, — предлагает Кавалер, отнимая руку. — В действительности я вовсе не ищу дополнительной информации о себе.
В самом деле? Его превосходительство необычный человек, в чем я уже убедилась. Кто, скажите, не интересуется самим собой?
О, — восклицает Кавалер, — я не претендую на отсутствие интереса к себе. Я люблю себя не меньше, чем всякий другой.
По его прикидкам, гадалке должно быть около пятидесяти, хотя с теми, кто называется «народ» (то есть большинство), никогда нельзя быть уверенным. Все они, особенно женщины, выглядят, как правило, старше своего возраста. У этой женщины умное, приятное лицо, желтые, нет, скорее зеленые глаза, твердый подбородок. Седеющие волосы заплетены в косы и уложены на голове. Плотное тело скрыто под бесчисленными, свисающими с плеч шалями, розовыми, красновато-коричневыми. Гадалка сидит у стены на большом дубовом стуле. Кавалера же с подобающими церемониями поместили в кресло, обложив для удобства драными подушками.
Большинство тех, кто ко мне приходит, интересуются, когда они встретят свою любовь, — бормочет женщина. — Или получат наследство. Или умрут.
Кавалер отвечает, что обожает свою жену, и твердо уверен, что шансы получить наследство у него нулевые. И что только дурак захочет узнать точную дату своей смерти и тем самым испортить себе остаток жизни.
Его превосходительство считает себя пожилым человеком.
Я никогда не чувствовал себя молодым, — раздраженно бросает Кавалер. И эта мысль — новая для него. Так называемая гадалка еще не успела удивить его, но он уже удивил самого себя.
Поэтому вы и моложе своего возраста, — сообщает гадалка, театрально взмахивая рукой. В том, что касается возраста и молодости, Эфросинья настоящий… эксперт! — Как я сказала его превосходительству, он проживет еще много лет. Разве не это хотят услышать все?
Он промолчал.
Разве его превосходительству не любопытно знать?
Напротив, — чуть раздраженно роняет он, — мне чрезвычайно любопытно. Любопытство привело меня… сюда.
И жестом поясняет: в эту комнату, в эту страну, в эту нелепую ситуацию. Надо быть терпимее, уговаривает он себя. Я среди дикарей. Он отводит глаза в сторону и перехватывает пристальный одноокий взгляд притулившегося в углу мальчишки — слуги? ученика? Взгляд такой же проницательный, как и у гадалки, но более выразительный за счет своей половинности.