Утром за завтраком Томас Стэнли показал мне распоряжение с печатью, на которой был изображен дикий кабан. Он старался не смотреть на эту печать, как, впрочем, и я; письмо с гербом Ричарда лежало между нами на столе, точно кинжал.
— Меня приглашают на заседание Королевского совета, — сообщил муж. — А тебе следует незамедлительно отправиться в королевскую гардеробную и приготовить для Анны Невилл подходящий наряд для коронации. Королевский наряд. Вскоре тебе предстоит стать фрейлиной королевы Анны. Мы более не находимся под домашним арестом, мы оба совершенно свободны и снова служим королевской чете — хотя ни об этом, ни о нашем освобождении так и не было произнесено ни единого слова.
Я молча кивнула. Конечно, я буду делать для короля Ричарда все то же самое, что делала для короля Эдуарда. И все придворные дамы вновь облачатся в праздничные платья, вот только парадные одежды королевы, расшитые золотой нитью и отделанные горностаем, придется сильно ушить и укоротить, чтобы они подошли щуплой Анне Невилл, бывшей невестке королевы Елизаветы и новой королеве Англии.
Вместе с нами завтракали также мои фрейлины и личная охрана Стэнли; никто из нас не издал ни звука, мы лишь обменялись быстрыми взглядами, радуясь, что остались живы. Значит, теперь Ричард и Анна. Они были уже третьей королевской четой, которой я вынуждена была служить. И при этом я не собиралась изменять своей убежденности, что истинный наследник престола — мой сын. Однако, выслушав мужа, я любезно и довольно громко ответила:
— Для меня большая честь — служить королеве Анне.
Такой, наверное, была моя судьба — с улыбкой воспринимать перемены в нашем мире и ждать вознаграждения в раю. Но даже я не сразу сумела справиться с собой и согнать с лица мрачное выражение, так что слегка замешкалась в дверях, когда, войдя в покои королевы, увидела перед собой маленькую Анну Невилл, дочь знаменитого «делателя королей» Уорика. Анна родилась в процветающем семействе, была обручена с отпрыском королевского рода, но, не успев толком выйти за него замуж, овдовела и превратилась в полное ничтожество, однако теперь, снова вступив в брак, сумела не просто подняться, а взойти на английский трон. Когда я появилась, Анна стояла у камина, так и не сняв дорожного плаща, окруженная толпой своих привезенных с севера фрейлин; все вместе они очень напоминали цыганский табор откуда-нибудь с пустошей. Они, конечно, сразу заметили меня, и камергер Анны крикнул: «Леди Маргарита Стэнли!» — с таким чудовищным акцентом, что, на мой взгляд, его не понял бы ни один человек, живущий южнее Халла. Фрейлины расступились; я шагнула в их круг, преклонила колено перед супругой очередного узурпатора, молитвенно сложила руки и принесла клятву верности, закончив словами: