— Несчастливым.
Ответ отца Марка был полон затаенного трагизма и смирения перед злодейкой судьбой.
— Так вы все же были знакомы? — спросила я, когда приблизилась на подобающее расстояние.
Радость Эллиса почему-то сразу потускнела. А отец Марк вздернул подбородок и ответил с неожиданной дерзостью:
— Да, знакомы. Мы друзья по детству, леди. Воспитывались вместе… в приюте Святого Николауса. Для детей, рожденных от насилия.
Я замерла как громом пораженная.
А как же все эти вечные присказки Эллиса?
«Тетушка Энн говаривала… как водится у моей сестренки Лиз… братец Джонни, бывало…»
Конечно, такое обилие родственников выглядело странновато, но Эллис-сирота — такое просто не укладывалось в голове совершенно.
— Все верно, Виржиния, — подтвердил детектив сухим голосом, жутковато улыбаясь. — Ну, да не будем о грустном. А раз уж мы заговорили о детских годах, старина Марки… Может, я вспомню какой-нибудь любопытный случай с твоим участием?
Кажется, я начинала понимать, почему отец Марк так боялся приезда Эллиса.
— Господа, думаю, о детских воспоминаниях мы поговорим позже, — перехватила я инициативу прежде, чем по-кошачьи мстительный Эллис начнет рассказ. — Родственники мисс Доусон настаивают на скорейшем погребении. Боюсь, если мы задержимся сегодня, то завтра осматривать уважаемому доктору Брэдфорду будет нечего.
Медик средним пальцем поправил очки на носу и тонко улыбнулся:
— Пожалуй, в таком случае мне стоит приступить к работе прямо сейчас?
— Замечательная мысль! — горячо поддержала его я. — Отец, не проводите ли нас к Управлению? — обратилась я к священнику, растерянно теребящему свой зеленый шарф. — Мистер Уолш ведь на месте?
— Да, да, — с готовностью ухватился тот за первый же повод ускользнуть от неприятного разговора с Эллисом. — Он там, но скоро уходит. Нынче ночью только Перкинс хранит покой Управления, а говорить с ним трудно: очень, очень сложный характер.
— И не дело это — проводить вскрытие ночью, — произнес задумчиво Брэдфорд, щурясь на пылающее золото заката. Отец Марк расцвел, видимо, почуяв союзника в борьбе с циникам из «покойницкой». Но тут доктор добавил: — Под масляными лампами ничего не видно, а об электрических здесь, похоже, еще и не слышали. А свет в нашем деле очень много значит. Вот вскрою нашу красавицу в темноте, а потом думать буду: убийца селезенку располосовал — или я случайно? Неприятно получится, — он улыбнулся вечернему небу.
Выражение лица у священника сделалось кислым, как винный уксус.
— Ступайте за мной, господа. И, заклинаю всеми святыми, больше ни слова о вскрытии и тому подобных мерзостях.