…Небо затянули плотные, как бхаратский шелк, облака; иногда казалось, что они висят неподвижно, однако уже через мгновение что-то сдвигалось в восприятии, и вот уже мерещилось — облака текут с такой невероятной скоростью, что глаз едва может уловить это движение. Ветер крепчал, и размокшая дорога все больше становилась похожей на узкий пирс в бурном море — гибкие травы гнулись почти до земли, и в слитной изжелта-зеленой массе было не различить отдельных стебельков. Только яркие пятна луговых цветов то показывались, то вновь скрывались под очередной волной.
Непокой. Движение. Изменение.
— Хорошо, мистер Маноле, — кивнула я, стараясь сохранить уверенный вид, хотя на самом деле ощущала странное волнение. — После некоторых размышлений я решила, что вам все же следует отработать полное жалование за этот месяц. Это будет справедливо.
Лайзо склонил голову, скрывая довольную улыбку и лукавый взгляд.
— Благодарю вас, леди. Я докажу вам, что во мне течет та же кровь, что и в других людях — не черная, не порченная, что бы ни говорили о гипси священники, — и он протянул мне руку, предлагая опереться на нее.
После секундной заминки я все же решила уступить — и оперлась на подставленный локоть. К тому же дорога и впрямь была слишком неудобной и скользкой для моих башмачков.
— Значит, вы считаете себя гипси, а не аксонцем?
— От матери во мне куда больше, чем от отца.
До самой деревни мы хранили молчание. Лайзо был безупречно вежлив и почтителен, настолько, что это смахивало на издевательство. Но я старательно гнала от себя подозрения. Лайзо был прав. Если от вас все время ждут подвоха, то трудно на самом деле удержаться от дерзости. Выходит, в том, как вел себя Лайзо, была и часть моей вины…
— Оставайтесь в автомобиле. Думаю, мой визит не затянется надолго.
— Слушаюсь, леди.
Я прошла мимо отцветающего шиповника к высокому крыльцу и собралась уже было постучаться, как вдруг услышала за дверью странные звуки. Сдавленные возгласы, ругательства, удары… Звякнуло что-то стеклянное.
— Лайзо! — от неожиданности обратилась я к водителю по имени, но тут же поправилась и крикнула: — Мистер Маноле!
Он не стал ничего переспрашивать — молча закрыл автомобиль и подбежал ко мне. Прислушался к звукам, доносящимся из Управления — и нехорошо улыбнулся.
— Отойдите на всякий случай, леди Виржиния.
Я послушно отступила.
Дверь Управления оказалась не заперта. Лайзо бесшумно отворил ее — звуки борьбы стали громче, и мне послышался голос Эллиса — и скрылся в здании.
Начал накрапывать дождь.
Обрывая нежные, ароматные лепестки шиповника, я мрачно размышляла о том, что если уж день не задался с самого утра, то глупо ожидать, что к вечеру все наладится.