— Как же ты мог пить в дворницкой и при этом сидеть в подъезде? — не унимался Дронов, не поверивший рассказу Варфоломея.
— А так: забегал, рюмашку хлоп! и обратно в «скворешник», — объяснил Мейкулло, — В дворницкой храпел Иван, а он когда спит, воздух портит неимоверно, рядом находиться невозможно. Вот я и убегал от него.
— То есть, вот так и метался туда — сюда?
— Ну да, так и метался, — кивнул Мейкулло.
— И сколько раз за вечер ты так бегал?
— Ну, раза три — четыре…
— Пять, — добавил Дронов.
— Может и пять. Но не больше.
— И спать не ложился? И как твой дружок Прокофьев без задних ног не дрых до утра? — с нескрываемым скепсисом продолжал уточнять Дронов.
— Говорю же, не дрых, — стоял на своём Мейкулло, — Во — первых, я пью только «полынную». Во — вторых, заедаю ее перчиком. Рюмашку «полынной» и перчик красненький, о — па — а! — ноги пьяные, а голова тверёзая, глаз видит четко, ухи слышат ясно.
— Ну — ну, ясноухий ты наш, пойдем, посмотрим на «скворешник», — предложил Дронов, — Покажешь мне, где Сарра стояла, где пролетка остановилась.
Мейкулло в сопровождении двух других дворников отвел помощника пристава в небольшую комнатенку, два окна которой выходили на Невский проспект. Комнатка, в которую можно было попасть через дверь под парадной лестницей, находилась в цокольном этаже здания, ниже самого низкого из жилых этажей. Как такового подвала дом не имел: сказывалась близость Фонтанки и малая глубина горизонта грунтовых вод. В отличие от просторной дворницкой, выходившей окнами во двор, это узкое, как школьный пенал, помещение именовалось «скворешником». Мейкулло показал на столик возле окна, стул подле него и поклялся, что сидел вчера вечером на этом самом месте.
Дронов уселся на стул, поглядел в окошко и вынужден был согласиться, что место на углу Невского проспекта и Троицкой улицы, где по словам дворника Мейкулло погибшая и стояла, было хорошо видно.
— Ну, ладно, — кивнул помощник пристава, — считай, что убедил меня. Ты раньше видел эту женщину?
— Из пролетки, что ли? — не понял Варфоломей, — Откель? Нет, никогда…
— А лицо разглядел?
— Да ну — у, какое лицо, — махнул рукой дворник, — Я же говорю — в шляпке она была, с вуалью. Зонтик такой дурацкий, жёлтый, шелковый, от солнца. А какое тут солнце, сплошные дожди! Еще юбка у нее была такая… в крупную клетку. По — моему, называется «шотландка».
— А цвет какой юбки? — не унимался Дронов.
— Зелёная с черным, вроде.
Никаких больше ценных сведений из него выудить не удалось.
После этого Дронов подступился с расспросам к старшему из дворников. Анисим Щеткин накануне вечером ушел в гости к своей знакомой — благо был его выходной день — и вернулся только рано утром. Благодаря этому обстоятельству он находился в лучшем положении, чем его напившиеся коллеги. Кроме того, Анисим был в прекрасных личных отношениях с Дроновым, которому несколько лет назад помог в задержании очень опасного преступника. А такие вещи, как известно, полицейскими не забываются: готовность рискнуть головой ради долга во все времена дорого стоила.