Миронович озадаченно и настороженно посмотрел на следователя:
— Ну, там я ещё портного встретил, Гершовича, он мне шьет. И мы с ним вместе пошли по Невскому. Так и что?
— Это я Вас спрашиваю: так и что, г — н Миронович? Что было потом?!
— Да ничего… Потом расстались. Он домой пошел, а я на станцию конки.
— Странная у вас память, однако, Иван Иваныч, прошло — то всего ничего с той субботы, а вы уже столько запамятовали! — рявкнул Сакс.
Но Миронович оказался не промах и тоже возвысил голос:
— Что это я запамятовал?! На что это Вы намекаете?!
— Ну, как же — с, как же — с!.. Память, стало быть не возвращается? Вы хотите знать, насколько я осведомлён о событиях того вечера? Я осведомлён достаточно! Я знаю, что Вы вернулись в кассу после встречи с портным, но нам про это — ни гу — гу. Как Вы думаете, какой вывод из всего этого я делаю?
— Чушь! Бред! — Миронович пренебрежительно махнул рукой, — Я в кассу не возвращался!
Он, видимо, решил, что помощник прокурора пытается его запутать и потому не воспринял услышанное всерьёз.
— Я Вам напоминаю, если Вы забыли, что Вы находитесь в здании окружной прокуратуры под официальным допросом уполномоченным на это должностным лицом. Здесь нет никого, кто говорил бы чушь и бред!
— Извините, в моих словах не было ничего личного, — поправился Миронович, сообразив, что сказанное им может быть истолковано как оскорбление должностного лица, — Я лишь хочу сказать, что покинув кассу, я более туда не возвращался.
— Ну, как же — с, Иван Иваныч, — с ласковой, издевательской укоризной в голосе произнес следователь. — А у нас есть двое свидетелей, которые видели, как Вы возвращались в кассу. Вошли в свой двор…
Повисла пауза. Миронович остолбенело смотрел на Сакса, видимо, не зная, что сказать. Наконец, он ответил медленно и раздельно:
— Я в кассу не возвращался. В подворотню действительно завернул, но постоял там и пошёл опять на станцию конки. Что утверждают Ваши свидетели не знаю, но в кассе моей ноги не было.
— Ну да, завернули в подворотню, постояли, потом опять пошли прежней дорогой… Плохой ответ, Иван Иванович, очень плохой! А зачем Вы заворачивали, часом не скажете? — усмехнулся Сакс, — Чтобы просто постоять? — чувствовалось, что помощник прокурора не поверит ни единому слову подозреваемого, и какое бы объяснение тот не выдвинул, оно все равно в глазах следствия прозвучит простой отговоркой, призванной замаскировать истинные намерения.
Миронович тяжело вздохнул, видимо, он уже понял, что последует далее:
— Ну отчего же, я могу объяснить. Ещё днем собирался захватить из кассы домой серебряный брегет. А когда шёл по проспекту, спохватился, что, кажется, так его и не положил в карман. Решил вернуться в кассу. Но в подворотне нащупал его у себя во внутреннем кармане сюртука, и потому в кассу возвращаться не стал. А что, это преступление, остановиться на минуту под аркой?! — с вызовом спросил Миронович.