Орландо Блейн очень внимательно рассматривал вырезанную из американского журнала фотографию мистера и миссис Льюис Блэк. Он не имел ни малейшего понятия о том, кто такой мистер Блэк. Он знал одно: ему нужно изобразить Блэков, одного или обоих, в стиле знаменитого английского портретиста. Орландо хотелось бы знать, какого цвета было платье у миссис Блэк — оно весьма заманчиво облегало ее стройную фигуру. На голове у нее была маленькая шляпка, почти целиком состоящая из перьев. Орландо понравилась эта шляпка, и особенно перья. В прошлом такие головные уборы носили многие женщины.
Он медленно прошелся по Большой галерее. В окна стучал дождь. Орландо заметил, что штукатурка под одним подоконником вот-вот отвалится. Он легонько пнул это место ногой. Поднялось белое облачко, и на пол посыпались кусочки штукатурки, серые и грязно-белые. Может, они пригодятся крысам для вечернего чаепития.
Гейнсборо? — подумал он про себя. Нет, одного Гейнсборо он уже только что отправил. Сэр Томас Лоренс? Орландо всегда чувствовал своего рода духовную близость с Лоренсом: этот чудак заработал в своей жизни несколько состояний и не смог сохранить ни одного. Хоппнер, немного опередивший их по времени? Зоффани, которому, судя по имени, надо было бы родиться греческим философом и вечно спорить с Сократом на афинской площади? Нет, решил он; ни тот, ни другой, ни третий. Сэр Джошуа Рейнолдс — вот кто ему нужен. Он торжественнее, чем Гейнсборо, и именно он вернул в английскую живопись итальянскую технику письма. Мистер и миссис Блэк… Парный портрет или одиночный? Когда Рейнолдс находился на вершине славы, одиночные портреты ценились дешевле. Любопытно, мелькнуло у него в голове, сейчас тоже так? Да нет, вряд ли.
Орландо обернулся и посмотрел на висящую поблизости цитату. Ими были увешаны все стены Большой галереи — Блейн выписывал их из трудов по истории искусства и книг о старых мастерах. Эта была одной из самых любимых:
«В основании пирамиды были сложены маски, накладные бороды, маскарадные костюмы и т. п.; выше разместились книги латинских и итальянских поэтов, в том числе «Моргайте» Пульчи, Боккаччо и Петрарка, драгоценные пергамента и манускрипты с миниатюрами; еще выше лежали украшения и туалетные принадлежности женщин, духи, зеркала, вуали, парики; следующий слой составляли лютни, арфы, доски для шахмат и триктрака, игральные карты; наконец, обе верхних ступени состояли из картин, в основном изображений красавиц…»[27]
Это были слова из книги Якоба Буркхардта «Культура Италии в эпоху Возрождения», опубликованной лет сорок назад, — ее первое издание занимало почетное место на книжных полках Орландо. Здесь в точности описывался порядок, в котором вещи были размещены на костре во время Великого аутодафе, устроенного доминиканским монахом Савонаролой во Флоренции в 1497 году, — несомненно, он лично руководил этой процедурой. Когда Орландо перечитывал этот отрывок, его всегда охватывала гордость за свою профессию. Выше всего остального — над книгами, над масками, над аксессуарами, служащими для подчеркивания женской прелести, над музыкальными инструментами — монахи положили картины, в основном с изображениями красавиц. Орландо мог сделать миссис Льюис Блэк настоящей красавицей, достойной любого костра.