Это судьба, подумала Жюли.
— Хорошо, согласна. Но предупреждаю: я не люблю болтливых провожатых.
— Молчу. — Шарль провел пальцами по губам, словно застегнул их на молнию. И тоже стал одеваться.
Его плащ скорее напоминал чехол от дирижабля, чем что-то пригодное для защиты человеческого тела от осадков и холода. Правда, он имел довольно широкий пояс, которым Шарль перетягивал свою талию. Довольно толстая ткань топорщилась, не желая укладываться в складки, но Шарля это, похоже, мало волновало. Жюли не могла не улыбнуться, глядя на процесс упаковывания, который позабавил бы любого. Когда он закончил сборы, он напоминал колокольчик. По крайней мере, нижняя его половина. Жюли прикрыла рот ладонью, чтобы не обидеть его.
— Вам весело? — подмигнул Шарль. — Это хорошее начало. Лучше, чем лить слезы тайком от всех.
Глаза Жюли непроизвольно расширились от удивления. Он, естественно, заметил это.
— А вы думали, я слепой? Не нужно прятать от людей свои трудности. Мы все должны помогать друг другу. А иначе зачем жить.
Как странно было слышать столь альтруистические речи из уст человека, который служил посмешищем всего отдела, а то и нескольких. Вот уж кто имел полное право ненавидеть весь мир. Но вместо этого он и не думал держать в своем сердце ненависть, даже простую неприязнь к окружающим.
— А вот это вас не касается совершенно, — резко ответила Жюли.
— Согласен, — кивнул Шарль, собирая разбросанные по столу листы в кейс. — Это не касалось бы меня в том случае, если бы я не знал, как вам помочь.
— А вы знаете?
— По меньшей мере могу попытаться. Ведь мне нетрудно. И вам, думаю, тоже.
— Прежде чем помогать другим, помогли бы себе самому, — улыбнулась Жюли.
— Но у меня нет никаких проблем. Я всем доволен, — пожал плечами Шарль. — Не поверите, но для счастья мне нужно только осознание личной свободы и хорошая погода на улице. Первое зависит от меня, и я делаю все возможное, второе, к сожалению, не подвластно моим желаниям. Но хмурых дней в году всегда больше, чем ясных. Это утешение не из последних.
Жюли задумалась. Нужно ли открыть глаза воплощению мировой наивности? Или пусть останется со своими иллюзиями. Пожалуй, стоит немного приподнять завесу розового шелка.
— А вас не удивляет, что люди не хотят разговаривать с вами, сторонятся на улицах?
Шарль, неловко повернувшись, задел подставку для карандашей, и те посыпались на пол.
— Какое мне дело до них?
— Извините, но вы противоречите сами себе. Только что говорили о взаимопомощи и поддержке.
— Любая помощь должна быть востребована, — парировал Шарль. Он ползал на коленях по полу, собирая злосчастные карандаши.