— А, — зазвенел гулкими перекатами голос Шарля. — Так и знал, что найду вас именно здесь. Но, откровенно говоря, это не лучшее место, чтобы уединиться. Я знаю пару таких. Могу показать.
Жюли выпрямилась и, подхватив со ступеней сумочку, шагнула вперед.
— Идемте, мы договорились только о дороге домой.
— А вы всегда соблюдаете такую точность?
— Стараюсь. — Жюли обернулась, намереваясь сказать ему очередную колкость, и обомлела.
Ее собеседник изменился. И, надо сказать, в лучшую сторону. Оказывается, борода может испортить внешность.
— Вы… — Жюли замерла в изумлении, не в силах вымолвить ни слова.
— Ради вашего спокойствия я готов пожертвовать даже бородой и усами. Так лучше?
— Не… Не то слово…
Шарль не просто изменился. Он словно преобразился. И не только лицо. Или это раньше борода придавала неказистость всей его фигуре? Или теперь он выпрямился, освободившись от вечной тяжести. В любом случае прежнего Шатобриана не стало. Перед Жюли стоял довольно симпатичный мужчина средних лет, без тени застенчивости или ненормальности. Он перестал сутулиться. Даже безразмерный плащ и мешковатые брюки смотрелись на нем совершенно иначе. Только глаза остались прежними. Черные-черные, где радужку едва ли можно было отличить от зрачков. Граница между ними угадывалась лишь по наитию. Да еще осознание того, что у человека не бывает таких глаз, подсказывало разгадку таинственного взгляда. Жюли невольно залюбовалась этими глазами, словно утонула в них.
— Вы опять плакали. — Шарль нахмурился. — Так дело не пойдет. Давайте доедем до Монмартра.
— Что он вам дался, — не очень вежливо отозвалась Жюли.
Ей было неприятно. Неприятно, потому что этот человек понимал ее слишком хорошо. Точнее, видел насквозь. Хорошо, когда в твое состояние, в душу легко проникает любимый и любящий человек. Но чужой… Это всегда воспринимается как вторжение в запретную область, крах святыни, которую бережешь не только от посторонних, но зачастую и от самого себя. За сегодняшний день Шарль уже дважды пересек запретную грань, и его это, по всей видимости, нисколько не стесняло. Напротив, он даже считал себя вправе проделывать подобные вещи. Именно это и раздражало Жюли.
— Просто я встретил там днем одного старого знакомого, — продолжал он, словно не заметив недовольства собеседницы. — Ну, там, где работают художники. Он отличный портретист. Мог бы нарисовать вас, а для меня совершенно бесплатно. Поедемте.
— Нет, — отрезала Жюли. — Ехать на другой конец города… Вечером, после рабочего дня… Если вы находите в себе силы для подобных подвигов, это, конечно, большой плюс. Но меня уже ноги не держат.