— Хорошо бы порыться в архивах и в Англии, — мечтательно протянула охваченная охотничьим азартом тетушка Лотти.
— Неужели за столько поколений гены не изменились? — с сомнением покачала головой Ленни.
— О, это очень сильные гены! — Миссис Спенсер с улыбкой переводила взгляд с племянника на Леонору. — А что вы знаете о своих предках?
Вспыхнув под пристальным взглядом Дайвера, Ленни коротко пересказала семейную хронику и заключила:
— Попытаюсь разузнать еще какие-нибудь подробности у мамы.
— Дорогая, как вы думаете, может быть, мне написать ей?
— Нет, благодарю вас, не стоит, — поддавшись сиюминутному порыву, отказалась Ленин. — Я сама расспрошу ее.
Живое, энергичное лицо светилось радостью и азартом.
— Как это волнующе — открыть новую ветвь семьи, и притом такую талантливую! Дорогая, можете называть меня «тетя Лотти».
Девушка покраснела, остро сознавая, что, приняв это предложение тетушки, ей все труднее будет держаться на безопасном расстоянии от племянника.
— Спасибо, — сказала она, не взглянув в его сторону.
У нее были кузины и кузены, дядюшки со стороны матери, большая, сердечно принявшая ее семья отчима, но мысль о том, что у нее есть родственники со стороны отца, заполнила пустоту, которой она раньше не сознавала.
Тетушка Лотти занимала их беседой еще с полчаса, пока Стэнли не поднялся.
— Боюсь, нам пора.
Миссис Спенсер улыбнулась ему, и снова в улыбке отразилась вся ее беззаветная любовь.
— Спасибо, дружок, что привез Леонору. Какое дивное имя! — воскликнула она и продолжила не менее восторженно: — Передо мной открылась новая цель. Я не могу ждать.
В машине Стэнли как бы между прочим спросил:
— Ты обедала?
— Я не голодна, — солгала Ленни.
Его губы сложились в жесткую усмешку.
— Трусиха! В таком случае можешь посидеть и посмотреть, как обедаю я.
— Нет, мне нужно…
Ленни судорожно сжала руки, голос ее задрожал. Она никогда не умела врать.
— Послушай, Ленни, почему ты меня боишься? — вдруг спросил он.
— Страх здесь ни причем, — пробормотала она, отчаянно пытаясь сохранить видимость спокойствия. — Просто очень странно смотреть на тебя и видеть свое собственное лицо… Словно тебя размножили… Даже не могу объяснить, что я чувствую, но мне это не нравится.
— Если бы мы были братом и сестрой, сходство совершенно бы нас не тревожило, — невозмутимо отозвался он.
— Да, но…
Леонора осеклась. Она вовсе не собиралась объяснять, что чувствует, находясь рядом с ним, еще и потому, что понятия не имела о его чувствах. Наверное, это просто любопытство. И он, и его тетушка заинтригованы появлением нового члена семьи и хотят добраться до сути. Ленни вдруг вспомнила легенду о юном греке, который влюбился в собственное отражение и умер, так и не найдя никого, достойного своей любви.