— Как ты себя чувствуешь, Линда? Выглядишь ты значительно лучше, чем утром. Красота возвращается к тебе. Знаешь, а ведь ты не только красива, ты еще и умеешь ценить красоту. Я видел тебя плачущей на концерте старинной музыки. Ты любишь детей. Вчера на крестинах ты возилась с малышкой Элли добрых полчаса. И она тебя любит. Ты очень тонко чувствуешь, Линда, и ты чувственна. В этом я убедился сегодня ночью.
Румянец залил ее щеки, и она едко ответила:
— Сказать можно все, что угодно…
Теперь вспыхнули его скулы. Очень медленно, очень тихо, очень нежно Коннор Брендон произнес:
— Тебе понравилось заниматься со мной любовью. А мне понравилось с тобой.
Не смотреть, не слушать, не дать ему выиграть этот бой!
— Как давно мы знаем друг друга?
— Пару месяцев. Лично.
— Я знаю твою мать?
Зачем она это спросила?
— Нет. Она умерла, когда мне было восемь лет.
— Извини.
— За что? Это случилось двадцать семь лет назад.
— Восемь лет, совсем малыш. Наверное, тебе было больно…
— Да.
Он помолчал, поднял камешек и зашвырнул его далеко в воду. Проследил за кругами на водной глади и медленно, словно нехотя, заговорил снова:
— Отец мне здорово помог, если так можно выразиться. Через два года после ее смерти он снова женился. Его новая жена была молоденькая и хорошенькая. Нет, она неплохо ко мне относилась, но… короче, я ее совсем не интересовал, особенно в качестве сына. Так что в десятилетнем возрасте меня отправили в частную школу для мальчиков.
— Это жестоко!
— Почему? Мне там нравилось. Не надо жалеть меня, Линда, я не этого жду от тебя. Я знаю, отец меня любил, да и мачеха сделала все, что могла. Мы до сих пор друзья.
— Детей нельзя отсылать, как ненужную вещь!
Коннор быстро взглянул на Линду, и она вдруг разглядела в этих золотых глазах маленького десятилетнего мальчика, который смотрел на нее с симпатией и благодарностью. В этот момент Коннор Брендон стал для нее гораздо ближе и понятнее. Сейчас она его почти любила.
— Смотри, Коннор, яхта! Боже, какая красота!
Легкая белоснежная яхта почти парила над синими волнами.
— Это «Глория», она принадлежит моим друзьям. Их единственная связь с Большой землей. Они тоже живут на одном из островов этого архипелага.
— Тоже? Ты хочешь сказать, что мы на острове?
Коннор нахмурился, и очарование последних минут исчезло без следа.
— Ты прекрасно знаешь, что мы на острове.
— Я не помню.
Циничная ухмылка исказила красивое лицо мужчины.
— Я полагал, не помнить — так уж все!
— Не могу объяснить… Ты не веришь… Это как вспышки — то там, то здесь… Кстати, сколько мы здесь пробудем?