Клайв вскочил, принял у сиделки розовый сверток и осторожно положил его в руки Стефани, приподнявшейся ему навстречу. Потом сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Она смотрела на дочку и не могла оторваться. Девочка открыла подернутые синей дымкой глаза, пошевелилась и сделала смешную гримаску. Тут Стефи рассмотрела, что у нее черные волосы. Она прижала дочку к себе и заплакала. Клайв только сильнее обнял ее за плечи: он понимал, что это слезы радости, и не мешал ей выплакаться. Наконец его любимая подняла голову, он заботливо вытер ее лицо, потому что у нее были заняты руки, и спросил, глядя в ее солнечные глаза с напряженным ожиданием:
— Теперь ты мне веришь?
Стефи всхлипнула и сказала, улыбаясь сквозь слезы:
— Иначе бы я не вышла за тебя замуж.
— Да, конечно, — отозвался он. И, помолчав, прибавил: — Ты знаешь, когда ты согласилась на мое предложение, я подумал, что большего счастья быть не может. Сейчас, когда нас трое, я понимаю, что счастье — бесконечно.
Он наклонился, осторожно поцеловал малышку, потом снова прижал к себе жену. Стефани поглядела в его лицо, светившееся тихой радостью, и сказала наконец с полным правом и уверенностью:
— Я так тебя люблю!
Потом она покормила свою крошечную девочку, доверила заботу о ней мужу и, откинувшись на подушки, заснула крепким, здоровым сном. Теперь все было хорошо.